Новость прозвучала как гром среди ясного неба — на далёком Флюче отыскались братья по разуму! И не какие-нибудь там звероподобные монстры, как стращали нас буйные писатели-фантасты, а вполне себе обычные люди, такие же, как вы и я — с руками, ногами и головой.
Пессимисты, напрочь отрицавшие саму возможность контакта, были с треском повержены; оптимисты, напротив, бурно ликовали. Но, как бы там ни было, сам факт существования Флюча и его обитателей положил конец многовековым рассуждениям землян о самих себе как о «венце творения», полностью разрушив миф о собственной исключительности.
Тут же незамедлительно встал вопрос — что отослать нашим братьям по разуму в качестве визитной карточки? Дело-то, согласитесь, нешуточное — во-первых, подобного опыта человечество никогда не имело, а во-вторых — флючане, конечно, люди, как вы или я, но что находится в их флючанских головах, никому доподлинно не известно.
Понятным было только одно — им надо поведать о нас просто, ясно и без затей. Экстренно собравшийся по этому поводу Совет по Контакту во главе с вашим покорным слугой успел за два часа переругаться вдрызг, но так и не выдвинул никакого согласованного варианта. Биологи, как водится, настаивали на одном, математики — на другом, химики — на третьем, и все как один считали, что в первую очередь надо учесть именно их весомое мнение! Не отставали от них и многочисленные деятели культуры, гневно потрясая перед собравшимися пыльными фолиантами и, к месту и не к месту, оглашая зал поэтическими строками.
Прозаседав таким манером пять дней кряду, вконец вымотанный Совет принял-таки судьбоносное решение: многострадальной визитной карточкой послужит обычный стакан воды (отстояли химики), воздушный шарик с кислородом (единодушное мнение физиков), обязательное «2 + 2 = 4» (математики, куда же без них?) и копия картины Рембрандта «Портрет старика в красном», для общего представления о наших культурных ценностях.
Через неделю после отправки всего этого по Нуль-переходу, мы получили ответную визитную карточку флючан в виде небольшого плоского металлического контейнера с разноцветными кнопочками по бокам. Члены совета, поочерёдно повертев его в руках и пару раз энергично встряхнув, одним словом — всё тщательно исследовав, передали его мне с предложением самому нажать на одну из кнопок. Облечённый столь высоким доверием, я нервно выпил стакан газировки, и, утерев пот со лба, обречённо нажал наугад зелёную.
Внутри контейнера что-то громко щёлкнуло, и в ту же секунду прямо передо мной появилось трёхмерное изображение моего собственного носа, испещрённое непонятными линиями, значками и символами…
Члены совета долго заедали нервное потрясение бутербродами с икрой, обильно сдабривая их коньяком, и попутно выдвигая всевозможные догадки и предположения.
Как и следует всем настоящим энтузиастам науки, было решено продолжить знакомство с флючанами посредством поочередного нажатия всех имеющихся на приборе кнопок. Нашлись, конечно, и те, кто предлагал усложнить задачу и опробовать также их комбинации, но подобные эксперименты были с возмущением отвергнуты, как антинаучные.
На всякий случай, вооружившись огнетушителем и раздобыв где-то строительные каски, мы отважно преступили к дальнейшему изучению объекта. Результатом наших смелых опытов явилось следующее: при нажатии красной кнопки из контейнера брызгала струя какой-то липкой пахучей жидкости, синяя выдавала тонкий световой луч, а чёрная приводила к появлению чего-то, весьма смахивающего на хирургический скальпель…
Всё это, вместе взятое, ни на йоту не продвинуло нас в понимании флючан, а, наоборот, вызвало в обществе многочисленные кривотолки, панические страхи и даже призывы к отказу от контакта! Но человечество не могло упускать такой уникальный шанс, и, после многочисленных консультаций, всевозможных экспертных мнений и жарких дебатов, было принято соломоново решение разобраться во всём на месте, иными словами — послом Земли решено было отправить меня.
Я всегда с опаской относился к любому виду транспорта, включая речной и гужевой, но, в особенности, до трясучки боялся перелётов — полученный когда-то диплом инженера-авиаконструктора давал о себе знать. Посему, перед Нуль-транспортировкой, я, для поддержания бодрости духа, принял изрядную долю горячительного из плоской фляжки, заботливо положенной мне в карман кем-то из членов Совета. Примирившись с неизбежным и крепко зажмурив глаза, я обречённо сказал себе «Будь что будет!» и меня на негнущихся ногах кое-как впихнули в кабинку нуль-транспортировки, быстро затолкав следом мою дорожную сумку.
Видимо, техника в этот раз сработала надёжно, потому что уже через мгновение я оказался в небольшой, ярко освещённой комнате, с двумя плюшевыми пузатыми диванами, парой массивных кресел и круглым столом посредине. На столе, рядом со сдутым шариком, сиротливо стоял стакан воды, накрытый листком с арифметическим действием «2 + 2 = 4». Копия Рембрандта почему-то стояла у стены, завешанная плотным куском материи.
Я в недоумении воззрился на наши, столь тщательно отобранные, визитные карточки, как вдруг дверь бесшумно отворилась, и в комнату вошла делегация флючан — двое мужчин и женщина. Я, как и подобает при таком историческом моменте, принял соответствующее выражение лица и, подняв правую руку вверх, торжественно произнёс:
— Люди Земли горячо приветствуют своих братьев по разуму!
Реакция на мои слова оказалась несколько неожиданной — флючанская дама громко вскрикнула и упала без чувств, по счастью, вовремя подхваченная одним из своих спутников. Второй, морщась, опустил глаза долу и быстро произнёс:
— Здравствуйте, землянин! Мы рады приветствовать вас на Флюче. Всё, что вам потребуется для комфортного пребывания, будет в полном вашем распоряжении. У нас только одна настоятельная просьба — не могли бы вы говорить, отвернувшись в сторону?
— Что такое?! — возмущённо воскликнул я.
Брат по разуму, смущаясь, изрёк:
— Ну, хотя бы наденьте шляпу, чтобы ваше лицо было не так видно…
— А что не так с моим лицом? — испуганно воскликнул я, поочерёдно ощупывая все принадлежащие ему части — кто их знает, этих нуль-транспортировщиков, вдруг у меня что-то потерялось по дороге?! Но, слава богу, и нос, и рот, и уши, и даже бородка клинышком — всё было на месте в первозданном виде.
— Ничего не понимаю… — растерянно сказал я.
— Как бы это вам подоходчивей объяснить, — промямлил сконфуженный флючанин. — Видите ли, ваше лицо, точнее — отдельные его составляющие, вернее — особенности его отдельных составляющих… — тут он окончательно запутался в сложных языковых построениях и вытер пот со лба. — Проще говоря, ваше лицо… э-э… несколько не совпадает с нашими представлениями о красоте и гармонии.
Это был вызов! Я, конечно, не считал себя Аполлоном, но, в общем и целом, своей физиономией был вполне доволен, и, прямо скажу — не без гордости носил на ней свою холёную бородку клинышком. Впрочем, в чужой монастырь со своим уставом не ходят, и я, благоразумно решив не усложнять первые минуты контакта, достал из сумки серую фетровую шляпу, по счастью, взятую с собой на случай плохой флючанской погоды.
— Этого достаточно? — спросил я, быстро нахлобучив её себе на голову.
Флючанин осторожно поднял глаза и тут же схватился за сердце.
— Да что опять не так? — рассердился я.
Тот, быстро приняв какую-то таблетку — очевидно, успокоительное, измученно произнёс:
— Сэр, не найдётся ли у вас носового платка?
— Найдётся, — пробурчал я и, вынув платок из кармана пиджака, протянул его флючанину.
Тот отрицательно замотал головой:
— Вы меня не так поняли… Не могли бы вы повязать его себе на нос?
— На нос?! Ну, это уже слишком! — я был вне себя. — Если у вас здесь мода такая — извольте! Я ничего не имею против. Но чтобы мне носить платок на собственном носу — нет, нет и нет! — возмущению моему не было предела.
— Но почему вы так бурно реагируете? — изумился тот. — Разве вы не получили наш ПЭГ?
— Какой ещё ПЭГ?!
— Да как же! — всплеснул руками флючанин. — Такой небольшой стальной контейнер, с кнопочками?
Я озадаченно потёр лоб рукой:
— Так это ПЭГ?
— Он самый!
Тут мне пришлось крепко задуматься: с одной стороны, никто в Совете так и не понял, на кой чёрт он нужен, а с другой — не хотелось предстать перед флючанами такими вот сущими болванами. Пришлось прибегнуть к тонкостям дипломатии:
— Скажите, любезный, а без него никак нельзя? — вкрадчиво спросил я, довольный своим хитроумием.
— Это совершенно невозможно! — флючанин был непоколебим. — Это как выйти на улицу…эээ… без штанов!
«Что за чёрт! — сказал я сам себе. — Ничего не понимаю…»
Пришлось действовать от противного:
— А у нас, знаете ли, как-то обходятся без него, — осторожно бросил я пробный шар.
— Невероятно! — ответил флючанин. — Видимо, у вас — чрезвычайно стойкая нервная система.
Я был совершенно сбит с толку. К чему он клонит? Причём тут штаны и всё остальное? Однако, контакта ради, я решил не вступать в дискуссию и предпочёл благоразумно согласиться:
— Вы правы — мы, земляне, действительно стойкие. Я имею в виду — нервы у нас как канаты! (Бог мой, слышали бы эту ересь в нашем Совете!).
— Что ж, тогда мы вынуждены ограничить контакт исключительно стенами этой комнаты, — печально констатировал флючанин. — Если уж на такую подготовленную группу, как наша, вы произвели такое…гхм…сильное впечатление, то ручаться за остальных я не могу.
— Да объясните же толком, какое такое «впечатление»? — уже не сдерживаясь, прогремел я. — И почему мне надо надевать на себя этот дурацкий платок?!
Моя эмоциональная речь возымела действие — флючанская дама неожиданно очнулась, но, вновь увидев меня, опять бухнулась в обморок.
— Вот видите, что я говорил? — развёл руками мой визави. — Без ПЭГа никак!
— Да пропади он пропадом, этот ваш ПЭГ! — в сердцах выкрикнул я. — Жил я без него сто лет и ещё столько же проживу! Это ж надо, чего удумали — платок на нос надевать! Вот тебе и братья по разуму… Благодарю покорно! — тут я выпятил грудь колесом. — Счастливо оставаться, коллега, контакта, как видно, не получится! — и с этими словами я решительно направился к кабинке Нуль-транспортировки.
— Постойте! — быстро затараторил, догоняя меня, взволнованный абориген. — Ну, бог с ней, со шляпой — вашу жуткую растительность на голове мы ещё кое-как перенесём. Мы даже согласны взять себя в руки и вытерпеть вашу мерзкую бородку — в конце концов, это, должно быть, рудименты, доставшиеся вам в наследство от далёких предков. Но…
— Какое ещё «но»? — воскликнул я, оскорблённый таким уничижительным отношением ко всему человечеству вообще и к своей бородке в частности.
— Но вытерпеть эту жуткую бородавку на вашем носу мы просто не в состоянии! — в отчаянии выпалил флючанин.
Я стоял, красный, как рак, а флючанин тем временем тарахтел, как заведённый:
— Да вы взгляните на себя — ведь это непостижимо, насколько вы несимметричны! Одна бровь у вас выше другой, кончик носа явно смотрит влево, рот перекошен, правый глаз чуть больше левого и, в довершение всего, ваш нос венчает эта ужасная бородавка! — тут он вновь схватился за сердце. — Поймите, наконец, ваша внешность, убийственная в своей ассиметрии — это чудовищное оскорбление наших эстетических чувств! Одного только взгляда на присланный вами портрет было достаточно, чтобы понять, насколько вы дремучи в понимании гармонии и красоты! Оттого вам и был любезно предоставлен ПЭГ — портативный эталонный гармонизатор внешности, воспользоваться которым вы, в своём невежестве, так и не пожелали!
Я застыл в изумлении — эти чёртовы флючане и впрямь были просто помешаны на симметрии! Оглянувшись вокруг, я увидел то, что раньше от меня ускользало — диваны стояли строго симметрично, один напротив другого, совпадающие во всём, вплоть до узора на обивке. Пара кресел-близнецов являла собой гармонию взаимной правильности расположения, равно как и стол, стоящий строго в геометрическом центре комнаты. Тут я пристально вгляделся в лица флючан и опешил — они были до странности похожи друг на друга: безволосые, с невероятно красивыми, идеально правильными чертами лица с точно выверенными овалами бровей и подбородков, но одновременно жуткие в своей безупречной одинаковости!
Я машинально потрогал мясистую бородавку на своём ноздреватом носу и твёрдо произнёс:
— Даже ради судьбоносного контакта я не пожертвую ничем из своей индивидуальности! Даже бородавкой! Она — моя! Другой такой больше нет, хоть всю вселенную обойди! — и с этими словами я быстро втиснулся в кабинку Нуль-Транспортировки и нажал на старт.
…Экстренно созванный Совет по контакту целый день терзал меня расспросами о причинах несостоявшегося межпланетного диалога, но я лишь угрюмо прикладывался к фляжке да временами неопределённо жестикулировал. Отчаявшись добиться толку, меня с позором лишили председательского кресла, тут же занятого нашим секретарём, биологом Мироном Михайловичем Тюлькиным.
После поздравлений, рукопожатий и положенных по этому случаю речей, слова попросил новоизбранный председатель:
— Поскольку мой предшественник, Илья Ильич Недоедов, — тут он бросил в мою сторону неодобрительный взгляд, — сорвал с таким трудом установленный контакт, и причины, толкнувшие его на это, до сих пор неясны, предлагаю послать миссию вторично. Что касается кандидатур, то высокую честь представлять Землю прошу доверить мне, — торжественно завершил он.
Раздались громкие аплодисменты, сопровождаемые выкриками с мест об «учёном-энтузиасте» и «пламенном патриоте Земли», после чего члены Совета, все как один, тут же проголосовали единогласно. Мирон Михайлович, сияя, сошёл с трибуны, крепко пожимая присутствующим руки, лишь только я один сидел молча, провожая остекленевшим взглядом его бурое родимое пятно на левой щеке.
: 1268 
: 0 
