Кира работала секретарём в юридической фирме. Каждый день она приходила в офис, где приходилось пересматривать и перекладывать сотни бумажек. Помогала адвокату оформлять документы. Делала своё дело весьма старательно. В перерывах то сама пила кофе, то готовила его своему начальнику и всем приходящим посетителям. В адвокатские дела не вникала.
В Кире всё было женского рода: каштановые волнистые волосы, пышная грудь и небольшие изящные ладони с большим указательным пальцем. В свои тридцать она наслаждалась свободой.
Однажды купила абонемент в фитнес клуб. При входе висело объявление: «Занятия танцами, ведёт чемпион мира по восточным танцам Луксор».
Кира заглянула в Интернет. Такой восточный красавец с чёрными миндалевидными глазами, на голове огромный убор из перьев, профессиональные движения. Немного смущаясь, Кира всё-таки решилась прийти на занятие.
Но на самом деле танцора звали Вадим, такой белобрысый с бесцветными ресницами, всё остальное в нём было всего лишь гримом. Поняла, что музыку он тщательно подбирал. Потом показал ряд движений и подошёл к Кире:
— А у вас талант…
Кира сразу не очень-то и поверила. Она продолжала заучивать эти нудные восьмёрки, бочки, тряску и прочие элементы. Как же ей это нравилось! На одном из занятий она так забылась, что не помнила, как отзанималась, переоделась и пришла домой. Кира даже не вспомнила бы, как её зовут.
Прошло время. Она брала индивидуальные занятия у Луксора. Он придумывал хороводы под армяно-арабские мелодии, иногда показывал своё мастерство. Часто Кира оказывалась близко с учителем, и они танцевали вместе. Созвучно выполняли удары животом, волны, круги бёдрами.
Ей уже не хотелось идти в свой офис.
— Пускай, бумажки перекладывает кто-нибудь другой.
Иногда у Киры во время танцев возникали приступы умиления, особенно, когда пел Амр Диаб, такая нежная песня «Искушение замужней женщины». Она танцевала и плакала. Вспоминала своего дедушку, кавказского князя, который рассказывал о родственнице, одной из жён легендарного Шамиля.
Купила себе несколько набедренных звенящих повязок, костюм, состоящий из бюстгальтера и шаровар, широкий блестящий браслет. Стала изучать восточные ароматы духов. Утопала от счастья в запахах ванили, амбры, персика. Теперь от неё всегда тянулся шлейф аромата.
— Я должна стать загадкой, соблазнительной и одновременно недоступной…
Луксор помог поменять профессию, и вот теперь она танцовщица в престижном ночном клубе. Мягкие кошачьи движения, гордая осанка, манящая улыбка, куча модных нарядов. Всем сердцем понимала, что скоро в её жизни должен появиться мужчина. Предчувствия счастья ещё острее и сладостнее, чем собственно само счастье. Это когда поворачиваешься всем своим существом к человечеству и начинаешь любить всё то, что им было создано, то есть перед влюблённостью жизнь начинается на полную катушку. Магазины, салоны красоты, путешествия, музыка…, словом всё было для неё.
Чувствовала себя артисткой.
— Да, посетители приходят больше поесть. Но что есть искусство? — размышляла Кира.
Завсегдатаи клуба были в восторге от её грациозных движений. Подвыпившие мужчины пытались к ней приставать, но она научилась всё превращать в шутку. Были инциденты, когда мужчины считали, что танцовщица — это почти девочка по вызову, ждали её после работы или даже ходили жаловаться. Управляющий всегда был на стороне Киры
На новой работе у неё появилась подруга Рита. Женщины быстро нашли общий язык, разбалтывали друг другу свои секреты. Рита — замужняя молодая женщина с пышной копной рыжих волос и уставшими глазами. Помогала управляющему по всем вопросам, она оберегала Киру, ведь как ни как местная звезда.
Неожиданно после очередного танца заболел правый бок, Рита вызвала скорую, Киру госпитализировали. Прооперировали прямо ночью. Оказался гнойный аппендицит.
Утром в палату вошёл врач.
— Здравствуйте! Кто здесь Кира Вершинина?
— Это я.
— Как себя чувствуете?
— Хорошо. Побаливают места проколов. А когда меня выпишут? У меня не останутся шрамы на животе?
— Нет, только незаметные следы от проколов, была лапароскопия.
Кира взглянула в глаза доктору и утонула. Стало вдруг так хорошо. Пожалуй, так хорошо было только в детстве, когда не было проблем и забот.
Доктор смутился, но глаз не отвёл.
Кире казалось, что пришло то, что она ждала всю жизнь. Врача звали Виктором. Молодой и талантливый, он был ассистентом на кафедре. Кира была очень благодарна ему, ведь прогноз мог быть и неблагоприятный.
Через четыре дня её выписали, а потом она несколько раз приходила на перевязку к Виктору. Было ли в её жизни что-то прекраснее? Вот она любовь, она ела её горстями, пожалуй, нет,
её было так много, что она черпала её огромными космическими ложками.
Медсестра, готовившая перевязочный материал, удивлённо качала головой, ведь врач и пациентка неотрывно смотрели друг другу в глаза.
Вся клиника знала о влюблённых. Охранники, завидев Киру, загадочно улыбались.
— В эту, что ли Володин-то влюблён?
— Ты про эту женщину мне рассказывал? — доносились обрывки фраз до Киры.
Виктор, неизбалованным женским вниманием, хирург от бога, высокий и худой, как и все астеники был не уверен в себе, нуждался в одобрениях со стороны окружающих. Из-за чувства, вспыхнувшего к танцовщице, глаза его горели, он стал рассеянным и непредсказуемо счастливым.
Они стояли в больничном коридоре, оба ничего не понимали. Виктор слегка обнял её, что-то шепнул. Кира громко захохотала.
— Кто это так смеется? — выскочил рассерженный больной.
— А-а, это с кафедры развлекаются, — язвительно заметил он.
Пьянящее чувство продолжалось недолго. Киру вдруг охватили волнительные предчувствия. Весь мир, казавшийся столь великолепным и огромным, вдруг резко уменьшился в размерах. Она пыталась слушать ту же музыку, ходить в те же салоны, также дышать, но, увы…
Кира пришла на последнюю перевязку.
— У вас всё хорошо, осложнений нет. Я бы вам посоветовал в течение двух недель воздержаться от физических нагрузок. Необходимо соблюдать диету, нельзя есть жареное, острое и жирное. Позже можно скорректировать диету, — Виктор говорил печальным монотонным голосом.
— Но если что, заходите…
— До свидания, — Кира вышла.
Две недели она лежала обездвиженная, почти ничего не ела.
Кира сжимала пузырёк с пилокарпином, который остался от бабушки, страдающей глаукомой.
— Виктор, что ты наделал! Впрочем, как я его могу обвинять, он просто не любил. Вот бабушка меня любила! Кто заплачет после моей смерти, у меня никого нет…
Возникнет сердечная недостаточность и всё…
— Кира! Твой выход! — закричала Рита.
Ей вдруг так захотелось понравиться публике, выйти в последний раз на эту сцену.
Где-то она читала, что настоящий успех приходит к танцовщицам с неразделённой любовью.
Небрежно поправила набедренный платок на шароварах. И вот она уже в зале. Такой родной клубный запах вина с дорогими французскими духами, примесью жареного мяса и ванили. Как обычно, подвыпившая публика хлопает. Кто-то жуёт или пьёт, кто-то упивается её танцем. Такие чужие и равнодушные…
И вот бёдра её трясутся. Восторг в зале. С помощью движений рук Кира пытается попрощаться с поклонниками, но этих жестов никто не понимает…
— Бра-а-во! — один поклонник попытался встать и танцевать вместе с Кирой, но был быстро остановлен охраной.
— Кирка, ты прям, сегодня в ударе, — бросила вслед Рита.
Еле сдерживая слёзы, разгорячённая Кира под аплодисменты вернулась в свою гардеробную.
Опять эта боль. Кира достала пузырёк.
— За что? Он даже в клуб-то ни разу не пришёл, не посмотрел, как я танцую. Дверь не буду закрывать. Запить? Нет, зачем.
В комнату вошла Рита.
— Кир, ты что плачешь? Это из-за Виктора что ли? Дурёха! Ты у нас самая красивая, ещё найдёшь себе мужика. Сейчас вернусь.
Кира вдруг вспомнила, как бабушка ей внушала, что отчаяние это грех, что всё в жизни проходит, так устроена жизнь.
Вернулась Рита.
— Слушай, только что заварила свеженького. Настоящий китайский улан.
В ресторане для тебя пирожниц выпросила. Не знаю, такие ли ты любишь. На свой вкус выбрала корзиночки и тирамису.
Кира спрятала пузырёк. Последние бессонные ночи вызвали такую усталость и обессиленность, что ей просто захотелось спать.
— Кира! Смотри, как тебя сморило! Ну, куда ты поедешь? Ложись здесь, я охрану предупрежу. Плед есть.
Виктор вдруг показался Кире таким далёким, а может и ненужным. Она положила голову на валик дивана, а Рита тихонько закрыла дверь.
Спустя три месяца Кира, преодолев невероятное волнение, всё-таки позвонила:
— Алло, здравствуйте. Это Вершинина. Виктор Евгеньевич, я могла бы к вам заехать?
Наступила пауза.
— Да, приезжайте, — голос Виктора дрожал.
— А когда вам удобно?
— Лучше утром, днём у меня семинары.
Кира захохотала.
— Вам утром неудобно?
— Нет, приеду.
: 189 
: 0 
