Сложится! | Владимир Д (Разное)

— Удиви меня! Удиви меня простотой, матушка природа, а уж заумностями мы и сами удивлять можем. Да-с!

Дмитрий Иванович вздохнул, подкрутил фитиль у лампы и в который раз переставил на столе карточки с символами химических элементов и их основными свойствами.
Со стороны это было похоже на раскладывание загадочного пасьянса, правила которого известны лишь ему одному. Но в том-то всё и дело, что правила никак не выкристаллизовывались! Шестьдесят три элемента упорно не хотели выстраиваться в систему. Казалось, вот-вот получится, однако, “пасьянс” не складывался, в сотый раз не складывался.

— Да-с! Дёберейнер не смог и Александр Эмиль де Шанкуртуа тоже. Надо же придумать: элементы вдоль винтовой линии располагать! «Земной спиралью» называет. Во как! Однако, подробнее узнать не мешало бы — в спиралях что-то есть.

Профессор привычным движением попытался привести непокорную бороду в порядок.

— Это ещё что, вот Ньюлендс вовсе «закон октав» сочинил. Всё в семь нот втиснуть пытается. Не получается. Нет, господа, проще надобно, проще. Со своей музыкой в симфонию Высших Сфер вторгаться негоже. Природа насилия не терпит!

В дверь постучали и, не дождавшись ответа, легонечко её отворили.

— Дмитрий, душа моя, засиделся ты сегодня. С утра в затворниках. Пора бы уж ко сну!

Менделеев нехотя отодвинулся от стола, собрал карточки в стопку и аккуратно сложил их в коробку для визиток.

— Пожалуй, ты права: сегодня вряд ли что путного выйдет. Чайку бы мне крепенького.

-На сон грядущий? Хорошо ли это? И вот с лампой керосиновой всё сидишь в кабинете — это с твоим-то зрением! Дурно всё это. Весь дом в электричестве. Надо бы и тебе…

— Оставь! Ну, сколько можно? Я же просил!

Дмитрий Иванович встал, загасил лампу и устало прошёл в столовую.

— А чайку горяченького с яблочками я всё же выпью. Яблочная кожурка от кашля замечательно помогает — это мне ещё в гимназии говорили…

Он ещё раз тяжело вздохнул, размял пальцы, будто они озябли.

— Знаешь, я ведь, почитай, двадцать лет пытаюсь кирпичики мироздания сложить в систему. Не мог Господь без системы творить. Да-с! Будь добра, Физа, распорядись, чтобы самовар подшумели.

Прислуга в просторной столовой накрыла скромный стол. Муж и жена сидели друг против друга и молча чаевничали, каждый думал о своем. Супруга попыталась было заговорить об Оленьке — их малышке, но по рассеянному взгляду мужа поняла, что семейной беседы в этот раз не получится. Затем, обменявшись привычными фразами, они пошли спать в разные комнаты.

Феозва Никитична долго не могла сомкнуть глаз.

— Когда они перестали понимать друг друга? Отчего так случается, что близкие люди, клявшиеся в вечной любви, становятся чужими? А как славно было в Боблове! Прогулки по лесу, ботанические опыты…

Воспоминания вереницей всплывали и так ярко, так детально, но тут же таяли.

— А ведь предупреждали: он моложе тебя, натура увлекающаяся, вспыльчивая. Трудно тебе будет! Так и есть. О кирпичиках мироздания думает. Мне бы его заботы! Вот флигелек в имении пристроить надо бы. Сколько кирпичиков понадобится, а леса, железа? Дочка кроха ещё и сынок Володя мал, внимания требуют. Обновки к весне нужны. Всё — всё на моих плечах! Хорошо ещё квартира на казенный счет.

Женщина тяжело вдохнула, поправила чепец, перекрестилась и стала шептать молитву: “Царю Небесный, Утешителю, Душе истины”...

Откуда-то донёсся шорох.

— Уж не Оленька ли проснулась? Нет, плача нет. Слава Богу! Это, пожалуй, из спальни Дмитрия. Говорила, не надо чай пить. Не слушает, всё по-своему делает! Может оттого и полюбила? Бог даст, сложится ещё...

Женщина опять перекрестилась и заново начала читать молитву.

На завтрак, как обычно за столом собрались все домочадцы, каждый на своём месте, пустовало лишь место главы семейства. Впрочем, скоро вышел и он, сухо поздоровался и сразу пододвинул к себе чайную пару — это был нехороший признак. Супруга молча налила чаю.

— Во сне мне привиделась аккуратная таблица, все клеточки которой были заполнены символами химических элементов, и в этом была строгая закономерность.

Дмитрий Иванович произнёс это очень тихо, ни к кому не обращаясь, ни на кого не глядя.

— Так явственно приснилась, что я даже проснулся и основные моменты тут же зарисовал. Утром сразу в кабинет. И что же?

Профессор повысил голос и обвёл всех строгим взглядом.

— Рассыпалось всё! Поделом! Разве можно снам доверяться? Чепуха приснилась! Пустые клетки надобно оставлять, но ведь природа не терпит пустоты! И многие элементы переставлять, и даже атомный вес некоторых менять весьма значительно требуется. Да — с!

В зале, мягко освещенной почти весенним солнцем, повисла напряженность. Чтобы как-то разрядить обстановку, хозяйка улыбаясь произнесла:

— Дмитрий Иванович, друг мой, что же вы так растревожились? Ну, пустые теперь клетки, а в другой раз, глядишь, и заполнятся. И переставляйте, как вам надобно, меняйте что требуется — ваша же таблица. Зачем же так убиваться, душа моя?

— Да как вы не понимаете? Это же нонсенс! Вы меня просто поражаете, Феозва Никитична!

Профессор отодвинул чай и грозно посмотрел на супругу.

— Вот так взять и, невзирая на авторитеты, свои законы утверждать? Вы меня, матушка, удивляете! Да — с!

Но в туже минуту Менделеев вскочил со стула, глаза его загорелись, правая рука что-то начертала в воздухе.

— А ежели это закон природы, следовательно, он предсказательную силу имеет! А раз так, значит будем править! Непременно будем!

Он энергично подошёл к жене, обнял её за плечи и сильно поцеловал прямо в губы.

— Что с вами, Дмитрий? Вы меня пугаете! Как вы себя ведёте, какой пример подаёте? Mauvais exemple, mon ami*!

— Хороший пример! Замечательный пример, дорогая!

Дмитрий Иванович ещё раз поцеловал раскрасневшуюся супругу, теперь значительно нежнее.
Все обомлели. Даже трёхлетний Володя, почувствовав в происходящем что-то необычное, в изумлении уставился на отца. Наступила полная тишина — самовар и тот перестал посвистывать.

— Вы меня удивляете! — прошептала Физа и, закрыв глаза, нараспев протянула:

— Сложится!

* Плохой пример, мой друг.

Сложится!Владимир Д

Сложится!
Владимир Д