Книжный магазин «Knima»

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение


Просмотров: 549 Комментариев: 6 Рекомендации : 0   
Оценка: -

опубликовано: 2016-08-22
редактор: Владислав Резников


Забыть нельзя вернуть | Гонцова Наташа | Рассказы | Проза |
версия для печати


Забыть нельзя вернуть
Гонцова Наташа

Мелькают за окном вагона деревеньки, города, рощицы, поля. Постукивают на стыках колёса. Две женщины — одной под пятьдесят, другая почти вдвое моложе, в купе за столиком пьют чай, разговаривают. Рады — случайные попутчики вышли на очередной стоянке. Дорога длинная — много историй всплывёт, много событий расскажется, промелькнёт множество давно забытых лиц.
     — На перроне ты стояла с женщиной. Мама?
     — Да.
     — Не побоялась отпустить одну так далеко?
     — Я же не маленькая.
     — Так всяких уродов много — обидеть могут.
     — Всё может быть, но я осторожна в общении, и сторонюсь людей. Не верю никому.
     — А, что так? Обидели, видно, сильно?
     — Да. Было такое.
    Замолчав, вернулась мыслями в недавнее прошлое. Это было недавно. Пока больно. Забыть нельзя вернуть — где поставить запятую? Не знала.
   
    ***
   
    Димка понял, что эта девочка его судьба, и жизнь без неё уже не жизнь.
    Волны с тихим плеском накатывали на берег, смывали написанные на песке слова. Они писали друг другу записки всегда и везде: на снегу, на листочках бумаги, на отпотевшем оконном стекле, как сейчас — на песке. Знакомы давно: оба ходили на волейбольную секцию. Димка смотрел как она играет, подшучивал, чаще всего безобидно, но иногда отпускал довольно колкие шуточки. Ариша терялась в догадках — что сделала такого, что стала предметом для насмешек этого долговязого мальчишки? А он просто влюбился. Неожиданно: вдруг однажды увидел, как она повернулась и посмотрела искоса, заметил как красивы её вьющиеся пепельные волосы, как умны и прекрасны большие зеленоватые глаза, как миниатюрна и выточена маленькая фигурка, услышал нежный заливистый смех. Ариша приходила к нему в снах. Проснувшись, постоянно думал о ней.
    Ездили на соревнования по районам области. Всё чаще и чаще подкатывало раздражение, когда видел, что мальчишки по команде «подбивают клинья» к девчонке, которая ему нравилась очень сильно. Беспокоило — уведут Аришу, прямо из-под самого носа уведут. Надо что-то предпринимать. Но что? Начинать ухаживание у всех на виду — пацаны на смех поднимут. Что придумать?
    Выдумывать не пришлось. После очередных соревнований, когда уставшие и радостные возвращались домой победителями, сумел сесть с ней рядом. Постарался произвести впечатление: шутил — она смеялась своим красивым заразительным смехом. Димке повезло — у Ариши озябли руки, грел их в своих ладонях и влюблялся сильнее. Вскоре его место стало рядом с любимой девочкой.
    Димка пришёл к ним в один из холодных зимних вечеров. Ждали: дочь предупредила, что пригласила в гости своего друга. Заварен чай, накрыт стол. Мальчик, войдя в дом, из-под куртки достаёт красную розу. Ариша ставит её в вазу. Садятся за стол, пьют чай.
     — Славный мальчик: белобрысый, немного нескладный, говорит, слегка кривя уголки губ. Нет, конечно, он не красавец, но ему нравится Аришка, а он нравится ей — значит пусть всё идёт своим чередом.
    Глядя на них рассуждала мать.
   
    ***
   
    Стучат на стыках колёса, поют свою дорожную песню. Убаюкивают. Как пчёлы роятся мысли и не дают уйти от нахлынувшего...
    Любил ли он её? Наверное, любил. Думала, что любил. Хотелось бы, чтобы любил, а не просто так решил тогда повстречаться, чтобы провести свободное время. Сделав все домашние дела бежал к Арише. Слушали музыку, смотрели фильмы, зимой лыжи, летом любимый волейбол, ходили на дискотеки, ездили в аква-парк. Ей хотелось, чтобы он отошёл от своих друзей — интересы их были довольно примитивны: попить пивка «для рывка», после — водочки и, расслабившись, смеяться над пошлятиной, потом обсуждать сколько и как было выпито, что делали, как было плохо, или, наоборот, хорошо. Было и такое — заложить за губу... А там и до более сильных наркотиков недалеко. Удерживала рядом с собой, негодовала, когда видела пустой блуждающий взгляд, ставшего родным, мальчишки.
    Плыли по небу облака, как огромные растрёпанные коробочки хлопка, их тени бежали по земле. Двое, взявшись за руки, шагали по берегу реки. По весне она выходит из берегов, и бурлит, и пенится, несёт в своих мутных водах прибрежный мусор. После опускается в своё русло и течёт тихо, слегка балуясь с ветром, играет волнами.
    Низко в воду опустили свои ветви ивы, полощут узкие листочки, в низинах — кусты смородины чёрной да красной. Вызревшие кисти свисают низко-низко. То и дело мелькают ласточки-береговушки: противоположный крутой берег изрешечен норками, в них пищит новое поколение — требует пищи. Хорошо сидеть вот так вдвоём на берегу речушки, смотреть на воду, слушать стрекотание кузнечиков, гудение пчёл. Разнотравье — воздух пропитан медовым ароматом. Искупавшись на мелководье — речка в «мирное» летнее время местами настолько мелка, что вода порой едва-едва достаёт до щиколотки, загорают, строят планы на будущее.
    Возвращаются поздней ночью. Высокое, тёмное с яркими веснушками мерцающих звёзд небо. На земле сияют маленькие звёздочки. Жёлто-зелёные огоньки вдоль дороги светятся таинственно и загадочно. Насобирали в ладошки. Радуются необычному живому, но холодноватому свету. Наутро в коробке лежали погасшие навсегда светлячки. Аришке тогда стало грустно — исчезла ночная сказка.
   
    ***
   
    Родители, чтобы приручить вышедшего со своей любовью из-под контроля сына, купили ему машину — пусть отвлечётся. И он «отвлёкся».
    Поздним вечером в трубке встревоженный голос дочери:
     — Мама, Димка разбился на машине!
     — Живой?
     — Да. В реанимации. Я завтра приеду.
     — Приезжай.
    В больнице пропустили в реанимационную палату. Узнать сложно — лицо сплошной синяк, но он жив! Главное, что жив! А он, увидев её, заплакал. Не ожидал, что судьба подкинет такой подарок — встречи, пусть даже в больничной палате, с любимой Аришкой. Бог бережёт дураков и пьяных: машина в металлолом, а у Димки только ссадины и ушибы — ни одного перелома.
    Ранним утром белая от росы трава, пока не взойдёт солнце, не сияет бриллиантами брызг в ожидании первых лучей. И самые первые упавшие на землю зажгут росинки. Во всей красе заискрятся драгоценные капли, удивляя и радуя сиянием... Так и душа отзывается на нежное прикосновение словом, взглядом любимого и любящего человека.
     — Мама, как мне быть? Он говорит, что любит меня, что не смог справиться с собой — напился и погнал куда глаза глядят. Сильно пьяный был. Родители его во всём виноваты — не нравлюсь.
     — Думаю, что ему надо дать возможность разобраться в себе. Хотя знаешь, где-то читала, что давать шанс предавшему тебя человеку — то же самое, как разрешить ему выстрелить в тебя ещё раз. Думай — это твоя жизнь, твоя судьба. Я поддержу любое твоё решение.
     — Хорошо. Подумаю.
    Выйдя из больницы Димка снова закружил возле любимой девчонки. Они вместе. Всё время вместе. Та зима несла ожидание счастья. Лыжные прогулки. Приходили усталые и замёрзшие. Отогревались чаем. Ей было приятно кормить его, подкладывая самые аппетитные кусочки.
    Шли за днями дни. Ничего не изменилось в отношении его родителей к Арише: по-прежнему, против неё. Не научило недавнее событие, когда о сыне могла лишь память остаться. Капля камень точит: позвонив Аришиной матери договорились, что придут вечером решать как быть с детьми — хотят жениться, пусть женятся — они не против.
    Димкина мать женщина колоритная: фигура — треугольник острым углом вниз, правда, лицо красивое — без макияжа яркое, одета «по моде» Екатеринбургского рынка. После бухгалтерства в развалившемся гор.торге занялась частной торговлей. Дела шли неплохо: под пенсии ездила по деревням — стариков устраивал немудрёный ассортимент из калош, валенок, халатов, пластмассовых тазиков и вёдер. Отец, в ранней молодости попытавшийся вылезти из-под каблука властной жены, после возвращения остался её приложением, зарабатывающим деньги. Это было главное в семье.
    На предложение попить чай отказались. Молча прошли в комнату, расселись на диване. Димкина мать нарушила молчание первой.
     — Так вот чё с имя делать и не знаю. Жениться так вроде рановато. Не нагулялся сынок-от ещё. Да и какой из его муж? — На нашей же шее сидит. Кака ему семья? Не знаю...
     — Да, он у нас не разбежится деньгу заколачивать — тяжёл на подъём. Всё с пинка надо, да с подзатыльника. — Вторит Димкин отец.
     — Скажешь тоже — с пинка. Я ему говорю — сразу делает. Кто виноват, что ты у него не в авторитете?
    Нечего было по молодости-то по бабам шастать.
     — Тоже вспомнила — когда это было-то...
    Перебранка закончилась. Повисло тягостное молчание.
     — Вы зачем пришли? Ты говорила, как вроде свататься собирались. Давайте и будем говорить о детях, а не о ваших семейных проблемах. — Не выдержала мать Ариши.
     — Так вот пусть он и говорит, что надумал? — Жениться или как?
     — Ну, что ж, тогда давай, Дима, говори — слушаем тебя.
    Сидит, потупив взгляд. Все ждут. Молчит. Не выдержала мать Ариши (ей давно всё уже было ясно):
     — Ну, что ж ты молчишь? Говори.
    Стыдно озвучить давно решённое. Пусть в угоду своим родителям, но сейчас говорить должен он сам.
     — Ну, что ж ты? Не молчи. Говори. Мы примем любое твоё решение. Не бойся — с кулаками не набросимся. И ругать-кричать не будем. Мне кажется, что ты уже давно понял, что не хабальского мы рода-племени.
    Поднял глаза, а в них беспомощность, растерянность. Вроде взрослый парень, а по сути — мальчишка. Не в оправдание ему: и в детстве уже надо быть мужчиной, но тут понятно — другой случай. Не выдержала его мать — жаль мнущегося сына.
     — Ну так чё молчать-то? Говори уж. Как есть так и говори. Нам-то чё с отцом — не нам ведь жить с ей — тебе.
     — Не может он сказать. Трус потому что. Говори. Я жду. — Ариша, с каким-то незнакомым, режущим тоном голосом и закаменевшим выражением лица, постаралась закончить тягостную встречу. Сидели в ожидании, хотя и так всё было ясно. Поднял в безысходности глаза на несостоявшуюся тёщу. Хорошо она к нему относилась, как к родному. Но родители... Его родители были против женитьбы на Арише.
     — Ну, давай, Дима, говори уж. Ждём.
    Опустив низко голову, что-то буркнул себе под нос. Стыдоба же — он сам сейчас должен отказаться от той, которую любил, да и сейчас любит. Но жениться... Это ж какая ответственность. Самому всего надо будет добиваться, а так — мама с папой для своего любимого сынка в лепёшку разобьются. Нет.
    Не готов он от мамкиной титьки оторваться. Как там мамка сказала? — "На ней женишься — на нас не рассчитывай. Сам крутись как знаешь, а содержать вас обоих, да ещё её мать мы не будем. " Причём тут её мать? А, что если мамка что-то такое знает, а ему не говорит? Так что ему самому придётся пахать на них обеих? Мысли роились, путались.
     — Говори громче, чтобы для всех было ясно. Мужчина ты или кто?
    Даааа. Мамка так никогда со мной не говорит, а вот её мать... Хотя, первый раз она вот так вот с ним резко. Поднял голову, и, не глядя ни на своих родителей, ни на Аришу, уставившись в одну точку, сидел и думал, как быть?
     — Ну?
     — Я не готов жениться. Рано ещё. — Взглянув в глаза сидевшей напротив женщине наконец-то выдохнул он.
     — Ну, что ж — решение наконец-то принято. 
    Сидели в полнейшей тишине. Оглушительно-звенящей тишине. Что происходит? Он ли это сейчас сказал, окончательные, подведшие итог, слова, что им надо расстаться? Невозможно было поверить — такого просто не могло быть. Стеклянные слёзы, вышедшие из глубины, застыли не проливаясь на глазах. Дочь сидела, глядя сквозь них в одну точку.
    Тишину нарушила мать Ариши. Давно было понятно, что промывающие мозг сыну родители разрушат эти отношения. Как бульдозером пройдутся по судьбам детей. Сделают всё, чтобы сделать своего сына несчастным.
     — Ну, что ж, Дима, я думаю, что ты всё сказал, а сейчас выслушай меня. Моя дочь любила тебя, как и ты любил её. Пошёл на поводу у родителей — скатертью дорога, но запомни — всю свою оставшуюся жизнь ты будешь её любить, и никогда не забудешь. И знай — сегодня ты её потерял навсегда. Всего хорошего и тебе, и твоим родителям. Идёмте, я провожу вас.
    Трое молча поднялись. Торжество в глазах Димкиных родителей: по их вышло. Сейчас спокойно заживут. Сынок с ними, и будет всё так, как положено — жениться на той на какой положено. А на какой положено пока и сами не понимали.
    На прощание мать Ариши уже в воротах:
     — Ты будешь плакать о ней всю жизнь. Ты будешь сравнивать с ней всех своих знакомых девушек и лучше её не найдёшь — для тебя лучше её не будет никогда. Всё. Иди.
    Вернувшись застала дочь с не пролитыми слезами — та сидела закаменев.
     — Ариша, успокойся и не переживай. Придёт время — он обо всём пожалеет. Увидишь: придёт твой черёд улыбаться, а ему плакать.
    ...Луна царствует ночью. Той ночью, стоя у окна, Аришка увидела облако — большой кленовый лист. Редкие звёзды только-только высыпали на небо. Пройдет совсем немного времени, лунный диск скатится к горизонту, и на тёмном, почти чёрном, ночном небе засияют миллиарды звёзд. Бездна...
    На луне хорошо видны пятна. Холодная, светит как огромный уличный фонарь, никого не согревая. И понимаешь почему в полнолуние воют волки — тоска, одиночество.
   
    ***
   
    Проводница принесла чай, спросив не надо ли ещё чего, вышла. В купе остался запах каких-то уж очень знакомых приторных духов. Долго мучить память не пришлось: любимые духи Димкиной мамы. И вспомнилось.
    ...Что-то давило, чей-то взгляд. Оглянулась — на перроне в ожидании автобуса стоял он, Дима. Окинула безразличным взглядом, как неодушевлённый предмет. Чужой человек смотрел на неё. А он смешался от её взгляда, отвёл свой — не смог смотреть прямо в глаза.
    Рассевшиеся по местам пассажиры погалдели, как грачи, отыскивая свои места, разместили поклажу, и мирно занялись кто чем. Одни, откинувшись на спинку сиденья, задрёмывали в ожидании дальней дороги, другие переписывались по телефону, кто раскрыл журнал, кто начал перекусывать. Всё как всегда. Обыденно.
    Волновало ли её тогда Димкино присутствие? — Уже нет: нанёсший удар напрочь был вычеркнут из жизни. Из жизни, но не из памяти. Искоса глянула на него — сидит трёт ладонями глаза: плачет. Значит, накатило. Слаб оказался перед неожиданной встречей. Сидела молча, удовлетворённая увиденным. Её у автовокзала поджидал отец. Прошла к машине независимо и гордо: знай наших — твоё время пришло плакать. Дома, смеясь рассказывала о встрече, с удивлением понимая, что он стал ей безразличен.
    Как он снова нарисовался в её жизни? — Вспомнила — нашёл в «Контакте», начал писать, попросил номер телефона — зазвонил по десять раз на дню, спустя год отважился сделать предложение и получил отказ. Всё было закончено тем зимним вечером, когда сказал, что ему рано жениться. А сейчас у неё есть друг, и дело движется к свадьбе. Неприятно слышать — перекосило от обиды лицо. Время пришло пить ранее налитое. У неё ни один мускул не дрогнул, смотрела на него как на чужого. Чужой.
    Прошёл год. Не переставал звонить — часто не отвечала: надоел. Писал смс-ки — молчала. При случайной встрече сказал, что не может её забыть, что с кем бы не знакомится из девчонок, сравнивает их с ней, и называет Аришей. Посмеялась. Удовлетворена — было наперёд сказано, что его ждёт.
    На сайте другая фамилия, фотографии со свадьбы, фотографии с отпуска: она вышла замуж. Вот такие дела. Успокоилась — вышло так, как и было должно. Блюдо мести было подано холодным. А он продолжал писать свои смс-ки, продолжал звонить. И однажды сказал, что будет её ждать всю жизнь.
   
    ***
   
    Яркое весеннее солнце слепит, отражается в лужах, бликует в стёклах зданий, рисует веснушки на лицах детишек, лепящих куличики из песка, что совсем недавно вывалил к стройке самосвал. Слышен плач: мальчишки обступили пацанчика с соседней улицы, требуя «выкуп» за проход по их улице, тот, конечно же, пошарив по карманам, выкупа не нашёл, за что и стал «мячиком» — окружившие толкали его друг-другу. — Атас, пацаны! Бежим! Тонька!
    Все бросились врассыпную — к ним, со здоровенной палкой, бежала худенькая девчонка. Вопль: кому-то досталось палкой по хребту. Тонька, подбежав к мальчику, сунула ему в руку карамельку, успокоила, сказав, что больше его здесь никто и никогда не тронет — пусть ходит смело. С благодарностью взглянув на заступницу, пошагал, шмыргая носом по своим неотложным делам. За щекой конфета. А, девчонка, оглядев улицу, усмехнувшись пошла к притихшей на песке малышне, и там стала играть с ними: строила домики, дороги, мосты, садила деревья и цветы. В детстве её боялись мальчишки — дралась жёстко, порой жестоко. Не боялась идти в рукопашную на старших пацанов, если видела, что творится неправое дело. Чтобы стать сильнее на огороде поднимала лом — качала мускулы. Её уважали за смелость, за силу, за бесстрашие. А она боялась лягушек, мышей и всяческих там жуков-пауков. Никто об этом не знал — скрывала страх и брезгливость.
    Шло время. Подросшая Тонька собирала на скамейке возле дома мальчишескую компанию — с девчонками не водилась — несерьёзный народ. С пацанами неумело брякали на гитаре, пели дворовые песни.
     — Тополя, тополя, все в пуху.
    Потерял я любовь — не найду.
    Потерял я любовь и девчонку свою.
    Вы постойте — я их поищу...
    Летом толпой бегали купаться на Иртыш. Редко кто решался переплывать реку: у берега тихо плещущаяся, на стремнине она бурно несла свои воды, и не хватало сил справиться с течением.
    Лёшка был красив. Большие серые глаза, над ними сросшиеся на переносице брови, яркие губы, тонкий прямой нос, нависшая русая чёлка, высокий, стройный он притягивал к себе девчонок. Нравился он и Тоньке. Очень нравился. Смотрела на него исподтишка. Подкатывала злоба, когда дурачился с другими — как он смеет?! — Ведь он ей нравится, ей — Тоне! Всё чаще стала вертеться у зеркала: рассматривала себя с головы до ног, вглядывалась в смешливые серые глаза полу-солнца. Хороша или не хороша? — Прямо вопрос из «Ночи перед Рождеством». Чаще всего оставалась недовольна внешностью — не хороша: что красивого в этом облупленном от загара носе, веснушках высыпавших каждую весну на лице, выгоревшей, почти соломенного цвета чёлке? В сердцах, чуть ли не плюнув в своё отражение, отходила от зеркала. — Нет, такая страшненькая она точно не нравится Лёшке.
    Смотрели своей компанией «Республика Шкид». После сеанса все пацаны тихонько поотстали, и в провожатых остался один Лёшка. Шли болтая о только что просмотренном фильме, о героических пацанах-беспризорниках, о долге, чести и совести. Возле калитки попрощались. Она забежав домой, бросилась к окну — посмотреть как Лёшка пойдёт по улице, а он стоял, потом, присев на скамейку, закурил — вспыхнула и погасла спичка. Почему не уходит? Кого ждёт? А вдруг её? Тихонько приоткрыв дверь — в доме все спали уже давно, выскользнула на улицу.
     — Ты чего здесь сидишь? Почему домой не идёшь?
     — Тоня, зачем вышла? Я думал, что ты уже спишь.
     — Не спится. А хорошее кино сегодня смотрели, правда ведь?
     — Да.
    И оба замолчали. Говорить, казалось бы, было не о чем. Сидели. Слушали ночь. Шелест листьев берёзы. Смотрели на августовское высокое, тёмное, звёздное небо.
     — Лёшка, смотри — звезда упала! А вон ещё! И ещё! Звездопад!
     — Ты успела загадать желание?
     — Ещё нет, но успею. Нынче какая-то звездопадная ночь.
     — А я загадал.
     — Что ты загадал?
     — Если скажу — не сбудется.
     — Ну, Лёшенька, ну миленький, ну скажи, а?
     — Не проси, всё равно не скажу.
     — Лёш, а Лёш, скажи а?
     — Ну, чего пристала как банный лист? Сказал же — не скажу. И точка.
    Замолчала. Насупилась. Показалось значит, что из-за неё он на скамейке сидел. Лёшкина ладонь легла на её ладошку. Нежно сжал. Наклонившись, заглянул в глаза.
     — Я люблю тебя, Тоня. Очень люблю.
    И поцеловал в щёку. Она не оттолкнула его, не отшатнулась. Посмотрела в глаза мальчишки, что нравился давно, увидела — не врёт. Не может, не умеет он обманывать: всегда прямой, иногда даже жёсткий в суждениях.
    Лёшка приобнял её за плечи. Так они долго сидели молча. Смотрели на звёздное небо. Спать не хотелось. Дождались рассвета. Невидимое солнце обагрило небо над лесом. И что-то зловещее почудилось в этом восходе.
     — Пора тебе. Ты иди. Завтра, ой не завтра — сегодня встретимся. Иди.
    Нежно пожала на прощание руку мальчишки. Он снова поцеловал её в щёку. Она, благодарно взглянув на него, исчезла за калиткой.
    Не было завтра. Не было и сегодня. Алёшка, подходя к своему дому увидел дерущихся. Как всегда, не остался в стороне — бросился разнимать. Дрались не на жизнь — на смерть. Так потом оказалось. В пылу драки Лёшка не почувствовал резкого толчка в бок. Вдали послышалась сирена: кто-то из жильцов вызвал милицию.
    Мутило. Намокла футболка. Тёмное пятно и запах крови. Сидел на скамье возле подъезда. Сашка что-то объяснял милиционеру.
     — Лёха, у тебя кровь!
     — Да.
     — Что там у тебя?
     — Давай-ка, брат, мы тебя в больницу доставим. — Лицо милиционера расплывалось, отодвигалось.
    В приёмном покое никого. Тишина. Спит больница. На звонок вышла заспанная медсестра.
     — Что там у тебя? А, царапина. Сейчас доктор спустится — посмотрит. Подожди чуток. Схожу за ним.
    Прошлёпали по коридору шаги. И снова гнетущая тишина. Куда-то уходят, утекают силы. Саднит ранка.
     — Как так вышло? Чем его зацепили?
    Навалившись на стену закрыл глаза. Пришедший через полчаса врач написал направление в анатомичку.
    В драке Алёшку ткнули ножом — умер от внутреннего кровоизлияния. Тоня каждый день ходила к нему на могилу. Молча посидев на скамеечке тяжело, как старушка, поднималась, положив пару жёлтых хризантем и уходила.
    Ни одно знакомство с парнями не было продолжительным: в каждом пыталась найти хоть частичку своего любимого Алёшки. Не находила. Так и жила. Одна.
    Когда-то он, исколов в кровь руки, нарвал ей букет шиповника. И то ли сам придумал, то ли где прочитал, рассказал красивую сказку о богине любви Афродите, которая узнав, что на охоте погиб любимый Адонис бросилась искать его. Колючки шиповника исцарапали в кровь её кожу. Капли, падая на ветки, превращались в красивые алые цветы. Лёшкина кровь остановила его жизнь... И её тоже.
   
   
    ***
   
    Говорить легко — обе понимают, что эта случайная встреча ни к чему не обязывает: выйдут каждая на своей станции с обещанием продолжить общение, обменяются номерами телефонов, адресами — будешь в нашем городе — заглядывай, но никогда, разве только вновь случайно, их пути не пересекутся.

 




комментарии | средняя оценка: -


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

27.03.2024
Юрий Назаров: Пугачева, Галкин и Макаревич - нелюди и одного места лизы
Уехавшие артисты абсолютно проигнорировали теракт и трагедию, произошедшую в подмосковном «Крокус Сити Холле».
27.03.2024
Группа «Пикник» переопубликовала песню «За невинно убиенных»
Музыканты сопроводили композицию видеорядом со свечой.
26.03.2024
Итальянского певца Pupo не пустят на фестиваль Бельгии из-за концерта в РФ
На сцене Государственного Кремлевского дворца 15 марта состоялся концерт «Большой бенефис Pupo. В кругу друзей» с участием известных российских артистов.
26.03.2024
Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.