-УХОДИ! – СКАЗАЛА НАТАШКА… из цикла «Шестидесятые далёкие года…»)

Это было в конце 1960-х…
…Но вначале — о Кольке Таргане. Собственно говоря, фамилия у него была другая, не очень благозвучная, а потому в памяти многих, знавших Кольку, он так и остался носителем именно этой — как тогда говорили хулиганистые подростки — «кликухи».
Ко времени моего знакомства с Тарганом, он уже отсидел год в колонии для малолетних преступников за участие в массовой драке местной молодёжи с отдыхающими санатория, носящего имя нашего небольшого крымского города.
Я тогда учился в политехникуме, а он работал слесарем на одном из городских предприятий и завершал образование в вечерней школе. Колька был года на полтора старше меня, и в силу этого обстоятельства и жизненного опыта относился ко мне покровительственно, но отнюдь не свысока. О своём пребывании в «местах не столь отдалённых» он предпочитал не говорить вообще, во всяком случае, мне. Будучи на зоне, не приобрёл он и никаких наколок, т.е. татуировок. Но оказавшись на свободе, Тарган, на удивление быстро, сумел «сколотить» группу отчаянных ребят, и, действуя мало дипломатично, а чаще — довольно жестко, «подмять» под себя почти все молодёжные группировки города. К слову сказать, никаких криминальных дел в это время я за ним не припомню — обычные разборки в борьбе за лидерство. А быть лидером или «королём» в среде молодёжи Кольке, несомненно, нравилось. Задатки к этому у него определённо имелись. Он был хитёр, смел, расчётливо жесток и циничен. Умел драться, и всегда выяснял отношения с противником «один на один», не прибегая к помощи друзей. Последнее способствовало росту его авторитета. Колька имел примечательную внешность: был ростом около 2-х метров, худощавый, стройный и — как говорят в народе — жилистый. Волосы чёрные, курчавые, лицо смуглое, на одном из передних зубов — золотая коронка — «фикса». И дивное дело: даже его основательно деформированный нос — следствие многочисленных баталий — не портил общего облика. Одевался он аккуратно и по тем временам довольно модно: мать его, помимо основной работы, слегка занималась фарцовкой.
Тарган, бесспорно, нравился прекрасному полу. И вот тут нужно отметить одну, почти парадоксальную черту его характера. Будучи в мужской компании циничным, а зачастую наглым и жестоким, по отношению к женщинам Колька вёл себя совершенно иначе: был, не то чтобы мягким, но, безусловно, более добрым, если не сказать — порядочным. Во всяком случае, я никогда не слыхал от него ни одного плохого слова о девушках, с которыми он проводил время. А их было немало… Впрочем, на эту тему он вообще предпочитал не говорить. Наверное, и по этой причине он был притягателен для представительниц прекрасного пола. Каждая из них знала: о своих амурных делах Колька молчит, как рыба. «Крутил» он романы не только с городскими дамами, но и с многочисленными девчонками из близлежащих сел, приезжавшими в наш городок на работу на швейной фабрике. Знакомство с ними происходило обычно на танцах в местном Доме культуры. У меня, в отличие от многоопытного Кольки, никаких навыков близкого общения или — как сейчас принято говорить — сексуальных отношений с противоположным полом не было. Конечно, мне очень нравились девушки, с некоторыми из них случались даже поцелуи или объятия, но — не более… Колька, по-видимому, догадываясь об этом, подтрунивал надо мной, впрочем, беззлобно.
Я так много уделил внимание портрету Кольки Таргана по той причине, что в истории, о которой пойдёт речь далее, он сыграет отнюдь не последнюю роль, да и в целом его фигура была довольно яркой в моей далёкой, южно-провинциальной юности…
Хорошо помню появление на танцах Наташки… Да, именно на танцах, поскольку нигде в городе ни я, ни Колька до этого её не видели.
В тот вечер она не просто вошла в зал нашего ДК. Она как-то вплыла в него, почти по-лебединому. Высокая, статная, русоволосая, с удивительно голубыми глазами девушка, лет 19-ти. Ну, прямо — русская красавица! Она действительно приехала в наш город из средней полосы России, и поселилась в доме, за которым её временно оставили «присматривать» родственники, отправившиеся за «длинным рублём» куда-то в Сибирь. Ко времени нашего знакомства с Наташкой, она уже работала крановщицей на заводе железобетонных изделий, который в то время был основным местом трудоустройства местной молодёжи. Работа была там не из лёгких, но платили хорошо.
Наташка всем своим обликом и крупной статью выделялась на фоне наших не особенно рослых девушек-южанок, в основном брюнеток, а если блондинок или шатенок, то явно крашенных… Конечно, она сразу же стала объектом самого пристального внимания парней, и Кольки Таргана — в первую очередь. Не скажу, что она мне не нравилась. Вовсе нет! Она была очень привлекательна и, в общем — необычна. Но смущали её размеры: она смотрела на меня сверху вниз, а я — наоборот, как на недосягаемую горную вершину… А вот Колька и по росту, и по общему облику ей явно подходил: они довольно впечатляюще выглядели рядом. Когда Тарган танцевал с Наташкой, «народ» глядел на них во все глаза.
Как он перед ней «распускал хвост», какие круги выписывал, демонстрируя и определённую (в его представлениях) галантность, и свой «королевский» авторитет! Привыкший к недолговременным ухаживаниям и лёгким победам Колька вскоре был обескуражен… Наташка танцевала с ним, шутила, внимательно слушала мастерски рассказываемые Тарганом анекдоты и житейские истории, позволяла иногда провожать себя домой… и на этом — всё… И надо сказать, что колькины любовные страсти через некоторое время перегорели, и он стал относится к Наташке чисто по-дружески. Мы — Колька, Наташка и я — часто встречались на танцах, бродили по городу, провожали Наташку домой, и — чего греха таить — иногда вместе выпивали. Несколько раз она приглашала нас к себе. Однажды — уж не помню, что послужило поводом для этого разговора — Наташка сказала, что к ней пристаёт сосед, которому за сорок, с недвусмысленными предложениями. Помнится, мы не придали этому какого-либо серьёзного значения, Колька даже хмыкнул тогда, произнесся что-то крайне легкомысленное…
А потом был случай, едва не стоящий нам голов — в самом прямом смысле слова. Мы сидели вечером у Наташки, «играли в литрбол» (как было принято говорить тогда по этому поводу в молодёжной среде), шутили, а Тарган вполне артистично «вёл трёп за жизнь»… Вдруг за окном послышался звук, как будто что-то стукнулось оземь, а затем прошуршали шаги...
— Сейчас посмотрю, что там — и Колька быстро вышел во двор.
А затем донеслись: какая-то возня, крики, глухие удары, и появился Тарган, таща одной рукой за шиворот пьяного с виду мужика, а во второй — сжимая топор.
Наташка слегка побледнела: — Это — тот самый сосед… Значит, перелез через забор, калитка — заперта.
Тарган был не в себе: — Эта сука — кричал он мне — ждала нас в тени, с топором, за углом дома!
Мужик злобно, исподлобья, рыскал глазами...
— Говоришь, пристаёт к тебе? — вдруг как-то, почти ласково спросил Тарган Наташку, а сам пристально и хищно всматривался в соседа…
И было в этом вопросе, вернее — в его интонации, что-то такое, что мне совсем не понравилось…
Колька налил почти полный двухсотграммовый «гранчак» водки и процедил мужику: — Пей, тварь!
Тот, поколебавшись с секунду, опрокинул в себя стакан и почти сразу же рухнул наземь от сильнейшего удара, который нанёс ему Тарган в лицо.
— Это тебе, дядя, за топор! — произнёс почти буднично Колька. Отряхнув правую руку, он вновь налил полстакана водки: — Пей, сволочь, под наркозом — легче!
Мужик снова распластался на полу, кровавя разбитым ртом. — А это тебе, козёл, за приставание к Наташке…
Колька вдруг цепко глянул на меня: — А теперь ты бей его! — Не буду! — Гуманист сраный! — «завёлся» Тарган — До тебя, что не доходит: он же зарубить нас хотел!…
Колька сгрёб в охапку обмякшего от водки и физического воздействия мужика, вытащил из комнаты и перебросил через забор в его собственный двор.
— Больше он к тебе «клеиться» не будет — сказал Тарган Наташке.
Она молчала и как-то странно глядела на Кольку…
Через несколько дней я встретил Наташку на танцах. Кольки не было. Я знал, что у него появилась очередная пассия, видел, как он с шиком и грохотом катал её на своей двухцилиндровой «Яве», по центральной улице нашего городка. А чешский мотоцикл «Ява», да ещё двухцилиндровый, в те годы, да будет тебе известно, мой дорогой читатель, был столь же престижен у молодёжи, как позже пресловутые иномарки…
Танцы затягивались и окончились где-то к полуночи.
— Проводи меня! — попросила Наташка…
Если честно, мне совсем не улыбалось идти с ней на городскую окраину, да ещё на улицу, расположенную вблизи с густо заросшим деревьями кладбищем. Но не мог, же я отказать девушке, тем более в такой просьбе!
Мы, молча, шли по мало освещённым улицам. Разговор как-то не клеился. Наташка — как мне показалось — о чём-то сосредоточенно думала.
У калитки, когда я было собирался сказать ей традиционное «Пока» и отправиться восвояси, вдруг сказала: — Зайди, на минутку!
Я ничего не понимал…
Когда мы оказались на веранде, промолвила: — Свет зажигать не будем, иди за мной.
В тёмных комнатах её большого дома под ногами скрипели половицы. Моё сердце учащённо билось, а в памяти свежо всплывала недавняя встреча со злобным соседом, вооружённым топором… Наташкины шаги стихли. Остановился и я. Нервы были — на пределе. Зная примерное расположение комнат, я понял, что нахожусь где-то в районе спальни. Что-то вдруг зашуршало и, как будто, упало наземь, затем раздался лёгкий щелчок. Меня внезапно пронзила совершенно дикая мысль: а не караулит ли меня в темноте её безумный сосед, с которым она в сговоре?! А если нет — почему она ведёт меня по всему дому, в темноте, не зажигая света? И в унисон с этой мыслью я метнулся к стене и щёлкнул выключателем…
А затем я зажмурился изо всех сил… Нет, вначале посмотрел… Наташка стояла вблизи кровати абсолютно голая. Платье, трусики и лифчик валялись на полу. Но она их — словно не замечала. А мне казалось, что от её тела исходило какое-то удивительное свечение. Может, потому, что я впервые так вблизи увидел полностью обнажённую женщину? Не знаю, сколько это продолжалось: несколько секунд или минуту…
— Уходи! — сказала Наташка.
И было в её голосе что-то такое, что я так и не смог понять: разочарование ли, горечь или что-то совсем иное…
Но, бредя той далёкой ночью по спящим узким улочкам своего родного городка, я вдруг отчётливо осознал две вещи: Наташка по совершенно непонятной для меня причине отдала предпочтение мне, а не более яркому во всех отношениях Кольке Таргану. И второе: она хотела, чтобы всё случилось во мраке, и ночь надёжно укрыла следы содеянного…
Больше ничего подобного не было, а вскоре Наташка уехала к себе, в Россию.
А во мне, очевидно, навсегда укоренилась замечательная мысль: как странны, загадочны и непредсказуемы женщины…

24.05.2012

-УХОДИ! – СКАЗАЛА НАТАШКА… из цикла «Шестидесятые далёкие года…»)Сергей Скорый

-УХОДИ! – СКАЗАЛА НАТАШКА… из цикла «Шестидесятые далёкие года…»)
Сергей Скорый