Альманах «Снежный ком»

www.snezhny.com



Топливный аврал | Рыскин | Рассказы |

Топливный аврал - Рыскин

-А могли бы Вы подстраховать нашего биолога? — спрашивает меня начальник обсерватории — Смирнов Виктор Григорьевич.


«Наш биолог» — это Ришард Врублевский — молодой, обаятельный польский ученый. Живет в доме геофизиков. Встречаемся только в кают-компании, толком незнакомы, но симпатизируем друг другу. Видимо, механики его достали — постоянно подшучивают и вымогают у него спирт. Механики поляка любят и опекают, но выраженный индивидуализм их раздражает и они его «перевоспитывают».


 Он им: Я наука! Вы тут все меня должны обслуживать!


 А они ему: а ну-ка, наука, неси спирт, у нас сегодня авральные работы на складе!


 Начальнику обсерватории, кажется, что он нашел хороший выход — опекать поляка будет локаторщик.


 Не пьет и вымогать спирт не будет. Это «не пьет» одно время настораживало. Точно по Жванецкому — не пьет — значит, засланный. Либо от них, либо от нас. Потом с этим недостатком смирились и вот даже стали пользоваться.


 Здесь на станции все друг друга страхуют и опекают. Шел в одной каюте — все! Ты за товарища в ответе. Влез в разговор со своим советом — все! Ты в рабочей группе! Видел последний раз? Первым будешь искать. Предложения всегда делают в сослагательной форме — дают шанс отказаться, но отказываться не принято.


 Здесь Антарктида. Если не ты — кто поможет живому?! Меня самого в разные времена опекали от 3 до 7 человек. Это только ближний круг, а дальний — все 66. Я сам комендант второго этажа дома Радио — отвечаю за весь этаж. И теперь проблемы выполнения программы биолога — мои проблемы и надо в них вникать.


 Если говорить популярно о том, чем занимается польский биолог, то он ищет диоксин в крови у Антарктических рыб.


 Еще в 70 годы для защиты урожая от вредных насекомых широко применяли в Америке и Европе ядохимикаты.


 И вот теперь эти яды смыты дождями в мировой океан и докатились до берегов Антарктиды.


 Диоксин оказался стойким ядом. Яд накапливается в организме рыб. В конце концов, богатые диоксином морепродукты должны попасть на стол человека.


 Работы Ричарда связаны с расчетом даты этого не очень приятного для человечества события.


 Научная деятельность Ричарда, на первый взгляд, напоминает подледную рыбалку. Под барьером на льду развернута палатка. Электрический кабель, протянутый к ней, позволяет поддерживать в палатке положительную температуру. Удочка для ловли антарктических рыб, скорее, похожа на электрическую лебедку. Остальное место в палатке занимает — лаборатория по анализу крови.


 Моя задача — не дать Ричарду замерзнуть, поддерживать связь по рации, помочь выбраться со льда с имуществом при осложнениях с погодой. Прогноз на сутки обещают хороший. Даже не верится — минус 30, безветрие. Редкое явление для начала зимы. Между тем на станции тревожно. Говорят — топлива осталось на 3 дня. Лед молодой. Гонять по льду тяжелые машины за топливом на остров еще опасно. Инженерное решение — проложить аварийный трубопровод к цистернам.


 Прогноз сбывается. Ясное небо, солнышко, ветер слабый. Такую погоду упустить нельзя. И погоду не упускают — объявлен топливный аврал. Вы, конечно, догадываетесь, что аврал касается в Антарктиде всех, особенно, когда он «топливный».


 Молодой польский ученый Ричард Врублевский этого не знал.


 -ПЕРВЫЙ — ПЕРВЫЙ, ПРИЕМ.


 -Я первый — слышу хорошо!


 — Первый! — Объявлен топливный аврал, сворачивай работы.


 — Борис, у меня нет в контракте ТОПЛИВНЫЙ АВРАЛ, у меня вообще в контракте нет слова АВРАЛ.


 — Приказ начальника — ВСЕМ носить трубы! Это важная работа! ВСЕ замерзнем!


 -ВТОРОЙ, ВТОРОЙ! Наверно есть маленькая ошибка — я польский ученый и меня это не должно касаться.


 — Это русское слово — аврал — это только Вас касается! У нас в Польше нет авралов. Я с ночи делал лунку, нагрел палатку, подготовил растворы, уже поймал изумительный экземпляр ледяной рыбы, взял у нее кровь и теперь все бросить?!


 Для поездки на авральные работы за нами уже прибыл механик-водитель. Он становится свидетелем моих переговоров.


 -Передай от меня этой польской собаке, если не придет на аврал — ему конец.


 -ПЕРВЫЙ- ПЕРВЫЙ! Хочешь, чтобы тебя механики называли польской собакой?


 -Нии! Матка боска!


 -ПЕРВЫЙ-ПЕРВЫЙ! Свертывай все! Еду за тобой, конец связи.


 Часов шесть вся станция дружно таскала трубы по льду. Безветрие было недолгим. Метель подгоняла работающих. Легкий гусеничный вездеход едва поспевал подвозить трубы и стаканы со спиртом.


 Впервые я выпил на морозе пол стакана чистого спирта, а потом спросил у Ричарда — что это было?


 -Это польский спирт — ответил Ричард — для моих исследований. Это не было похоже на спирт, но мне стало тепло и весело.


 Уже к обеду по льду был разложен длиннющий аварийный трубопровод.


 Вечером, когда стоковый ветер вспомнил о нас, уже вовсю шла закачка топлива на станцию. Нам стало спокойнее. Тревога и озабоченность, незримо угнетавшая всех последнее время, пропала.


 


 Дня три погода была не для рыбалки.


 Вечером четвертого дня к нам в дом Радио из дома Геофизиков (710 метров) пришел Ричард Врублевский. В руках у него был вымпел ПОЛЬСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, банка польской ветчины и литровая бутыль спирта. Он сказал, что пришел сказать лично мне нечто важное и просил запереть дверь каюты. Мы заперлись.


 Стараясь соблюдать официальный тон, и тщательно подбирая слова Ричард сказал:


 -Борис, я сделал при твоем важном содействии действительно крупное открытие…


 Ему нужно было два русских слова, и глоток воздуха, чтобы справиться с волнением. Глаза его стали влажными, и он вымолвил:


 — У них — антифриз в крови!


 — Ричард! Умничка, тебя обидели? Опять просили спирт механики?! Не огорчайся у наших механиков, и буровая жидкость может быть в крови, всякое могут сказать, но они не злые.


 — Ты не понимаешь! Когда ты сказал, что меня все будут называть польской собакой, если я не пойду на аврал, я так психанул, матка боска! Я выдернул электрический кабель. Все мои растворы замерзли, все-все мои пробирки полопались, все мои приготовления к этой экспедиции пропали! Вот что осталось, — он потряс бутылкой.


 Из глаз у него текли слезы…


 В эту минуту мне было его ужасно жалко, стыдно за механиков и наши авралы.


 Он овладел собой — поднял голову и продолжил:


 — Они говорят, отдай спирт — аврал важнее! Но я здесь не просто так, я ученый! Я могу менять методику!


 Неожиданно он улыбнулся…


 — У меня осталась одна пробирка! Она была с водой и не лопнула на морозе — в ней была кровь ледяной рыбы!


 


 * * *


 


 Ты понимаешь, почему эта постная рыба живет в воде с температурой минус полтора градуса? (соленая вода). У нее органический антифриз в крови! И я найду его формулу! К черту диоксин! Да здравствует топливный аврал! Человечество сможет хранить кровь при отрицательной температуре вечно!!!


 


 * * *


 


 За важное содействие, оказанное мною ПОЛЬСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК, я, конечно, не мог отказаться от почетного вымпела, бутылки спирта, банки ветчины и символических тостов.


 


 1. За удачное завершение топливного аврала!


 2. За ПОЛЬСКУЮ АКАДЕМИЮ НАУК!


 3. За польских биологов!


 4. За русских аэрологов! (Они тут же к нам присоединились).


 5. За . . . . . . . . . . . . . . . . !


 


 Последний тост, который я слышал, мне показался странным — за что-то в моей крови?! Почему моей и что, я не смог разобрать — меня бережно отнесли спать на чужую кровать те, кто меня опекает.


 


 * * *


 


 (Из газет)


 При землетрясении в г. Спитаке (Армения) тысячам пострадавшим была оказана помощь переливанием консервированной крови, которая поступила из разных стран.