Много-много лет назад она сказала Карлу с нежностью:
— Вы нравитесь мне. Особенно тем, что носите лакированные туфли и любите черный цвет.
Почему-то Карл вспомнил эти слова, когда он вышел на сцену и очутился лицом к лицу с двумя десятками слушателей. В этот момент Карл ощутил на своих плечах вес каждой прожитой за 63 года минуты. «Их так мало » — огорченно и зло подумал он. Но страна была чужая и почти неизвестная, и не оставалось ничего иного, как начать играть.
Воздух наполнял его легкие, а он в свою очередь вдыхал жизнь и музыку Легара в позолоченную валторну. О, Вена, завтра он уже будет дома. С ним на сцене была фрау Л., она аккомпанировала на фортепиано и в те моменты, когда валторна замолкала, лились стройные и упругие звуки. Пока играла фрау Л., Карл отошел в сторону и, внимая ей, рассматривал немногочисленных слушателей, сидящих в зале.
Концерт закончился взрывом аплодисментов, музыкантов несколько раз вызывали на сцену. Им принесли цветы. Целая охапка белых тюльпанов, строгий букет неизвестных ему цветов лилового оттенка, и розы, розы, розы — для фрау. Карл взял себе странные лиловые соцветия. Зажав под мышкой валторну, он наклонил букет к лицу, чтобы ощутить аромат незнакомых цветов. И в бумажной обертке нашел белый прямоугольник.
Он повертел в руках конверт, и хотел было распечатать письмо, но в этот момент его под руку подхватил директор филармонии и что-то затараторил на плохом немецком. Потом они пили шаманское в маленьком баре, где почти не было посетителей. Директор филармонии расточал комплименты фрау Л., и всё время дружески похлопывал Карла по руке. «Я устал и хочу домой, а ещё целых 10 часов отделяют меня от Вены» — грустно думал Карл, когда их везли в гостиницу по ночному городу.
Утром небо заволокло тучами. Карл лежал возле самого окна и смотрел на тяжелые облака. Он с ужасом представил, что его рейс отложат, а в зале вылета время растянется в бесконечность. Гостиница была отвратительной — уродливые лепные потолки, жесткие кровати, блеклые занавеси и тусклые обои. Серое утро пятном расползалось по стенам его номера. Карл посмотрел на часы — половина седьмого.
Он не выспался, от шампанского болела голова и хотелось поскорее уехать. Карл успокаивал себя, что уже этим вечером он будет вдыхать аромат венских улиц, веселых булочных, услышит, как гудят маленькие прогулочные пароходики на Дунае. «Я становлюсь капризным стариком »
Самолет плавно качнулся и наклонился вправо, когда его колеса оторвались от земли. Карл посмотрел вниз на город, который оставлял позади. Миллионы крыш и ровные квадратики полей. Он вспомнилпро письмо, которое нашел в цветах. Кажется, засунул его в карман, так и не прочитав. Хорошо, если в брючный, ведь фрак остался в багаже. Помятый конверт. «Для Карла» — гласила надпись на немецком. Он разорвал его, вытащил и развернул письмо. «Вы ничуть не изменились — всё также носите лакированные ботинки и, наверное, любите черный цвет.»
Карл долго смотрел на эти строки, положив письмо себе на колени. Когда стюардессы начали разносить вино и закуски, он крепко спал. Внизу уже синели Альпы, а Карлу снились крошечные пароходики и мягкий шелест Дуная.