Когда заседание кафедры подошло к концу, заведующий сказал:
— Поступило распоряжение ректората...
Все притихли, забыв про журналы мод, кроссворды, свежие оппозиционные газеты. И уставились на шефа. Потому, что знали: любое упоминание о ректорате, как о нечистой силе, — ничего хорошего не сулит. А шеф медленно, с расстановкой продолжал:
— От нашей кафедры один сотрудник должен неделю отработать в колхозе.
Профессор Поддубенский встал с места и удивленно спросил:
— Прошу прощения, вы не оговорились?
— Нет, — ответил заведующий. — А что вас, уважаемый профессор, смущает?
— Вы сказали — «отработать в колхозе». Но разве они еще существуют, эти колхозы?
На что доцент Петренко ответил:
— Вот именно — существуют. А председатели колхозов живут. И хорошо живут. Вот только колхозников нет. Разбежались кто куда или спились. И некому работать.
Профессор Поддубенский спросил опять:
— Извините, а какая работа предстоит в колхозе? Картошку копать?
Я не выдержал и сказал:
— Какую картошку? Посмотрите в окно — апрель на дворе.
А заведующий кафедрой пояснил:
— Мы должны помочь колхозу собирать камни.
— Камни собирать? — удивился профессор Поддубенский. — А зачем они нужны колхозу-то?
— Зачем-зачем? — это опять доцент Петренко. — Раньше колхозам доводился план по зерновым, а теперь — по камням. Если НАТО к нам сунется — забросаем его камнями.
— Доцент Петренко, вы все шутите. Но в самом деле интересно, зачем колхозу камни? Солить, что ли? — спросила ассистентка Курбацкая. А Доцент Петренко продолжал:
— Очень нужны. Председатель надумал строить каменную «китайскую стену».
— Чтобы защитить колхозные поля? — не переставала удивляться ассистентка.
— Какие поля? Он решил воздвигнуть «китайскую стену» вокруг своего трехэтажного особняка, — пояснил доцент Петренко.
— Для защиты от рэкетиров, — высказала догадку профессор Поддубенский.
— Каких рэкетиров? Для него голодные колхозники, которым он с прошлого года не выдаёт зарплату, страшнее любых рэкетиров.
— Странно, — не унимался все тот же профессор. — В советские времена камней не собирали. А теперь откуда они взялись? Кто их посеял?
— Это такие всходы дала аграрная политика, которую несколько десятилетий осуществляла на селе партия — ум, честь и совесть нашей эпохи, — сказал доцент Петренко.
— И что, на камни ныне урожайный год? — недоуменно спросила ассистентка Курбацкая.
— Очень, — сказал доцент Петренко. — И еще как минимум пятьдесят лет мы будем пожинать богатый урожай этой политики.
— Темные люди, — вступил в разговор я. — Не знаете, что камни собирают для того, чтобы подготовить некоторые участки поля к посевной.
Тут заведующий кафедрой обратился ко мне:
— Доцент Волынец, вы так хорошо разбираетесь в сельском хозяйстве. Вот вы и поедете в колхоз. А практические занятия вместо вас проведет ассистентка Курбацкая.
«Ну вот, напросился», — подумал я и возмущенно заявил:
— Почему я? Опять я. В прошлом году я ездил на сено, в позапрошлом — на картошку.
— Вот видите, у вас уже большой опыт работы в колхозе. Лучше вас с поручением ректората никто не справится.
— А почему бы не поехать ассистентке Курбацкой? А я за нее проведу занятия, — предложил я.
— Мне? Собирать камни? — кокетливо фыркнула ассистентка Курбацкая. — Я их не подыму.
И опять вмешался доцент Петренко:
— Её ручками не камни подымать, а совсем другое...
— Тогда езжайте вы, — прервал я доцента Петренко. — Вы ведь также член нашей кафедры. А никогда не ездите в колхоз.
Тот вскочил с места и взволнованно заявил:
— Да, я — член... я член кафедры. Но я, однозначно, не могу. И вот почему — из-за политических убеждений.
Все члены кафедры уставились на него.
— Из-за каких таких политических убеждений?
— А вот из-за каких. Я считаю, что время собирать камни еще не наступило.
— Как, они еще не созрели? — недоуменно спросила ассистентка Курбацкая.
— Причем тут «созрели», «не созрели». Всему есть свое время: время разбрасывать камни и время их собирать. Так вот я считаю, что в нашей стране время собирать камни еще не наступило. Пусть в колхоз едет профессор Поддубенский. Он тоже член... нашей кафедры. И у него нет никаких политических убеждений.
— Извините, я не могу, — возразил профессор. — У меня проблемы со зрением.
— У него проблемы со зрением, — съязвил доцент Петренко. — Дальше своих желтых конспектов ничего не видит.
— Успокойтесь, доцент Петренко, — сказал шеф. — Решено: в колхоз едет доцент Волынец.
Тут все сочувственно посмотрели на меня, повскакали с мест и в мгновение ока кафедра опустела.
Дома с порога я заявил жене:
— Собери мои вещи.
Жена испуганно всплеснула руками. Я поспешил её успокоить:
— Это не то, что ты подумала. Я еду работать в колхоз.
— Опять в колхоз? Ты уже стал почетным колхозником.
— По четным и по нечетным. Я еду на неделю.
Жена спросила:
— Но что там делать в апреле-то? Ведь картошка еще не выросла.
— Её еще не посадили. Я еду собирать камни.
— Камни? — удивилась жена. — Дожили. Уже в колхозах, кроме камней, нечего убирать.
За обедом жена сказала:
— Наденешь синий костюм — папин подарок. Помнишь, в советское время папе, как ветерану войны, выдали талоны на дефицит. Один талон — на костюм, второй — на джинсы, а третий — на роликовые коньки. Тогда этих вещей было не достать. Это сегодня на роликах катается весь двор, сбивая с ног этих уважаемых ветеранов войны и труда.
Я вспомнил:
— Тот синий костюм? Фабрики «Коминтерн»?
— Да, — ответила жена. — Он уже три десятилетия висит в шкафу, ни разу не надеванный.
— Но как его надевать, если один рукав впору, а второй — на два размера длиннее. Левая пола короче правой. И штанины разные по ширине. — Возмутился я и добавил:
— Такой костюм, как никакой другой, подходит для работы в поле. Все птицы будут облетать посевы стороной.
Председатель колхоза встретил нас с распростертыми руками. А в руках — кошёлки и ведра для сбора камней. Разобрав инвентарь, мы принялись за работу. Построились в шеренгу и пошли по голому полю вдоль железнодорожного полотна.
Весна нынче наступила рано, и горожане поспешили на дачи. Из окон электрички они недоуменно смотрели на нас. Пытались угадать, чем мы занимаемся: или еще сеем или уже убираем.
А на камни действительно оказался урожайный год. Видимо, председатель колхоза постарался. Пришлось нагибаться за ними через каждый шаг.
Я в своем новом, не разношенном, костюме испытывал некоторое неудобство. Когда я наклонялся, то короткая пола поднималась еще выше. Отчего весь пиджак норовил сползти через голову. Тогда я нашел выход: в левый карман положил увесистый камень. И полы пиджака тут же сравнялись. Правда, выпрямлять спину стало труднее. Зато наклонялся я теперь быстро и легко.
К концу работы и оба рукава пиджака стали впору. Словно левая рука вытянулась, таская тяжелую кошёлку с камнями. Пожалуй, в таком виде костюм можно надеть на заседание кафедры. Правда, не вынимая камня из кармана. Хотя некоторые сотрудники нашей кафедры постоянно живут и работают с камнем за пазухой.
В конце недели председатель вручил нам почетные грамоты и сказал:
— Большое спасибо за работу. Вы отлично потрудились. Приезжайте еще. Мы будем ждать, особенно Вас, уважаемый доцент Волынец. Вы приезжайте к нам и во время посевной, и в уборочную страду, когда много птиц над полями. Но обязательно в этом костюме. Тогда виды на урожай у нас будут значительно выше.
И он любовно поправил полы моего пиджака. Обнаружив камень в кармане, председатель смутился и добавил:
— Ну что ж, на любой работе человек имеет право хоть на какую-то долю продукта.
Домой возвращался электричкой. Правда, перед этим выбросил камень из кармана. Отчего полы пиджака поднялись и перекосились значительно больше, открыв огромные пузыри на коленях.
Девочка, которая зашла в вагон электрички, увидев меня, воскликнула:
— Мама, смотри, дядя похож на волка!
— Такой страшный? — спросила мама.
— Нет, такой смешной. Помнишь мультик, когда волк, надев костюм огородного пугала, гнался за зайцем по электричке.
Дома жена, взглянув на мой костюм, всплеснула руками:
— Во что ты превратил дорогой папин подарок?
А на грамоту посмотрела, как на пупырчатую жабу.
— Отнеси её на кафедру и повесь на самом видном месте, — сказала она. — Пусть красуется рядом с твоими дипломами, полученными на отечественных и зарубежных научных конференциях.
А я подумал: «Пожалуй, она права. Пусть грамота висит на кафедре как напоминание всем, что время разбрасывать камни уже прошло. Наступила пора собирать камни».