Почувствовать солнце
Мечтая о небе,
в погоне за невидимым солнцем,
он шагал вперёд, но не услышал,
как звук пера, упавшего на тонкий лёд,
напомнил о сложенных крыльях.
***
День сник, медленно сошел на нет и уступил темноте без боя, по давно заведенному обычаю.
Снаружи тоскливо выла беспокойная вьюга, расплескав кругом, как горькие слезы, колючий, обжигающе-холодный снег…
Внутри разливался мрак. Чёрный подвал, в одной из стен зияет дыра, и оттуда врывается пронизывающий ветер, принося с собой и роняя на пол кристаллы снежинок, а они мгновенно впитывали в себя затхлый подвальный воздух и грязь…
В тёмный угол, самый дальний и холодный, можно было добраться только наощупь, шаря слепыми руками по шершавым заплесневелым стенам, рваным кускам материи, свисающим с полок под потолком, старым швабрам, ведрам и прочим предметам, которые невозможно определить, не видя.
В углу, на старом дырявом одеяле лежало маленькое хрупкое тельце. Оно дышало прерывисто, едва слышно. Подставив руку, можно было ощутить еле заметные колебания — но никто не протягивал к нему рук. Его глаза были закрыты, и он дрожал от холода, прижимая к телу маленькие розовые лапки. Он спал.
***
Снаружи начало светать. Колеблющийся голубоватый воздух, и всё тот же снег. Но он больше не мчался в вихре колючими стрелами. Большими мягкими хлопьями он плавно ложился на землю тонким белоснежной вуалью, заботливо укрывая мир от любопытных взглядов.
Внутри было лишь немного светлей. Но уже можно было различить в углу спящее живое существо. Вот он шевелится, потягивается в сладкой дреме, некоторое время ловит слухом тихое падение снежинок, свист ранних птичек, сидящих снаружи на покрытых инеем замерзших ветвях, и кажется, наслаждается этими звуками…
Спокойствие предрассветных сумерек нарушил рев мотора, и спящий вздрогнул, резко распахнул глаза. Прекрасные, большие, изумрудно-синие, обрамленные пушистыми сизыми ресничками, они поражают своим выражением. Необыкновенно живые, они ничего не видят. Это беспомощное существо, только что впервые раскрывшее глаза, даже не подозревает, что есть такое счастье — различать краски жизни, видеть дорогу, по которой ступаешь. Видеть, просто видеть. Голубизна небес, спасительная даль звезд, мерзлая грязь подвала — всё это было недоступно его слепым глазам. И не было никого рядом.
Он поднялся на своих тоненьких лапках и сделал первый неуверенный шаг. Шаг в пространство, без направления, без чувства — следуя инстинкту жизни. Скользкий деревянный пол, испещренный трещинами. Острые коготки цепляются за любую опору. Впереди стена — и неизбежное падение, и непонятная боль, которая для него началась уже с первого в жизни шага…Но он встал. Шаг. Ещё один. Вновь падение. Снова, снова и снова…
Он оказался около выхода наружу, — пробитого в стене отверстия — куда так настойчиво летел ветер минувшим вечером. Снаружи искрился снег, отражая солнечные лучи. Если бы он видел, то после пыльной темноты подвала свет на миг ослепил бы ему глаза, — но они уже были слепы.
Он долго стоял и широко открытыми глазами, казалось, глядел наружу. Но ощутил лишь резкие порывы ветра, и что-то колкое, ледяное под немеющими от холода лапками. Сверху падали холодные хлопья и нещадно пропитывали тело сыростью и морозом. Ветер не прекращался, и растаявший на теплом теле снег вновь замерзает, затягивая тело в тонкую ледяную оболочку.
Он сделал ещё один шаг навстречу неведомому — и невидимому — миру. Из-под снега торчали голые ветви кустов и замерзшие сухие травинки, острые, жестокие. Пробираясь сквозь них, он понял, что этот мир не принесет ему добра. Он принесёт только боль, холод и ветер. Вот уже стало сложно идти, лапки утопали в снегу, они замерзли, онемели, и в глаза вонзались колючие снежинки, и хлестала по лицу трава. Под снегом затаились острые льдинки. Его израненные лапки оставляли за собой следы, и их тут же заметало снегом, и снег всё падал, стремясь походить на Вечность. А он замерзший, слепой — кто? — сам не знает, всё шел вперед, отлично зная, что дороги назад ему больше не найти — ориентиры замело снегом. Осталось только одно — двигаться вперёд, увязая в сугробах и замерзая под неистовыми порывами ветра, который норовил подбросить вверх и унести куда-то, в чёрную невидимую пропасть…
Образ пугающе огромного мира, который его окружал, постепенно создавался в его новорожденном сознании.
Мир представлялся ему бесконечным лабиринтом, в котором нужно выбрать верный путь, выбрать интуитивно, так как дорогу, по которой идёшь, невозможно увидеть. В голове нет плана, нет карты, есть только слепой страх оступиться, упасть и погибнуть в этом бескрайнем пространстве препятствий и в сказочном мире созданных в воображении миражей. Кажется, впереди лежит единственно верный путь, осталось ещё немного, и страх исчезнет вместе с холодом и болью, и больше не нужно будет падать. Но вот шагаешь вперёд, с надеждой и трепещущей радостью, и натыкаешься вновь на глухую к мольбам стену лабиринта.
Он узнал, что там, высоко на небе, есть Солнце. Поэтому он часто останавливался и поднимал голову вверх, чтобы почувствовать, какое оно. Он ничего не чувствовал, но всё-таки верил, что оно есть. Он мечтал погладить Солнце.
Где-то рядом с солнцем наверху парит небо, но оно пугает своей высотой и колючими стрелами снега, которые вонзаются в тело и медленно убивают холодом. Он боялся, что небо упадёт на него, опрокинется тяжелой плоскостью и раздавит свинцом кудрявых туч. Но если набраться смелости и дотронуться до неба и в прикосновении понять его, станет не так страшно. Он верил в это, и постоянно тянулся вверх: ему казалось, что он вот-вот дотянется, но небо словно отдалялось, оно оказалось слишком далеким.
Подняться в небо имеют право только высшие существа, их называют птицы. Больше всего он хотел взлететь, как они, и ощутить себя свободным от боли, усталости, безнадежного страха, ощутить, как там, внизу, дрожит от холода озябший мир, как надрывается ветер, желая уничтожить всё вокруг, сметая в никуда обрывки надежд, как ледяные стрелы убивают мир, окутывая холодом всё живое. А сам он будет взлетать всё выше, вверх, к солнцу, чтобы хоть раз дотронуться до него и однажды ощутить тепло его лучей…
***
На следующий день какой-то случайный прохожий спешил на работу, и, не заметив, раздавил его сапогом от «Marco Touchi». Остановился, вытер подошву о газон и пошел дальше.
А он был птицей,
но так и не узнал о том,
что мог бы взлететь, стоило только
расправить сложенные за спиной крылья.
2008