Альманах «Снежный ком»

www.snezhny.com



Анна | AY | Рассказы |

Анна - AY

I

Торговый Центр на Сиреневом Бульваре состоял из множества маленьких магазинчиков, похожих друг на друга, как братья-близнецы. Она бродила по этажам уже часа два, и теперь почти что безразлично входила в очередную дверь. Наблюдателю, возможно, показалось бы странным поведение молодой женщины, внезапно вставшей статуей в проходе между витринами с широко открытыми глазами, которые секунду назад еще безразлично скользили с одной вещи на другую, а теперь стали яркие, как северное сияние. "Господи, — подумала она, — так не бывает, ведь я мечтала именно о таком... "

Новое синее платье, яркое, цвета васильков, необыкновенно ей шло. Рыжие волосы, непослушной волной рассыпавшиеся по плечам, синие глаза, да, сейчас именно синие (давно знавший ее друг детства никому, конечно же, не скажет, что это были обычные серые глаза, ведь ему они, порой, казались вот такими же бездонными, синими озерами). Черная сумка через плечо, в руке — букетик желтых лютиков или похожих на них, одним бабушкам-торговкам известных, цветов. Она летела, словно на крыльях, ей казалось, что прохожие, идущие навстречу, так же счастливо улыбаются, но их лица различались смутно...

 — Ох, что это?! — в чувство ее привел растерянный мужской голос. — Боже! Мои очки!
 — Кажется, я на Вас налетела... Ой! Извините, Бога ради! Я не думала, что...
 — Где мои очки?
Мужчина с всклокоченной темной шевелюрой, подслеповато щурясь, озирался и имел совершенно растерянный вид.
 — Вы, кажется, что-то потеряли? — возвращалась способность соображать...
 — Очки! Мои очки! Я ничего не вижу! — возопил незнакомец с отчаяньем в голосе.
 — Сейчас, сейчас я помогу... О, Боже! — под ногой у нее что-то хрустнуло. — Это, кажется, были... Ваши очки, — виновато и растерянно она посмотрела на мужчину.
 — Где? Дайте их мне, я без них абсолютно ничего не вижу.
Она нагнулась и стала собирать осколки толстых стекол...
 — Пожалуйста, верните мне очки!
 — Я... я... я их раздавила, вернее нет... наступила. Ой! Извините!
Мужчина положил на асфальтовую дорожку черный дипломат и сел на него. Пару минут он молчал, потом заговорил медленно, с расстановкой.
 — Послушайте, барышня, в двух кварталах отсюда есть «Оптика», могу я попросить Вас проводить меня туда?
 — Да! Я... я с удовольствием, нет — не то... Конечно, я провожу Вас.
За те пару минут, что мужчина сидел верхом на дипломате, она сумела немного взять себя в руки, а заодно и повнимательней рассмотреть бедолагу ("выдрать тебя надо бы, " — непременно бы вставил тут друг детства). Итак, мужчина лет сорока, темноволосый, с большими залысинами, на вид очень бледный, неказистый, в ветровке и потертых джинсах имел вид состоявшегося неудачника...
 — Куда бы мне положить очки? Вернее то, что от них осталось?
 — А давайте положим в дипломат, — сказал он скорее миролюбиво, нежели враждебно и открыл крышку.
Взяв незнакомца под руку, она повела его в указанном направлении.
 — Владимир, — представился тот.
 — Анна.
 — Говорят, имя Анна приносит с собой благодать!
 — Врут, наверное, — усмехнулась она...
«Оптика» была закрыта на ремонт. Потоптались несколько минут на крыльце.
 — Я Вас провожу до дома, — предложила Анна, — или... может быть, Вам — не домой?
 — Можно в кино! — как ей показалось, с горечью ответил он.

Поднявшись на пятый этаж, какой уж тут лифт в пятиэтажном доме, Владимир попытался нащупать ключом замочную скважину.
 — Можно я?
 — Попробуйте!
Анна взяла ключ, замок послушно поддался.
Как только они вошли, мужчина поставил дипломат и, не снимая ботинок, быстро скрылся в одной из комнат, по пути налетев на дверной косяк. Анна скинула туфли и прошла в пустую комнату. Здесь царил полумрак, шторы были раздернуты не полностью, да и на улице уже смеркалось. Женщина нашла выключатель, и взору предстало самое настоящее жилище холостяка: слой пыли на мебели, пепельница, полная окурков, кавардак, возможно, и не вечный, а еще пробирки и колбы с различного цвета жидкостью и порошками стояли по всем обозримым углам. Сзади раздались шаги...
Анна повернулась. Мужчина стоял молча и смотрел на свою гостью через очки в немодной роговой оправе с толстенными стеклами.
 — Сразу видно, гостей не ждали, — Анна нарушила неловкое молчание.
Владимир, по-прежнему не говоря ни слова, прошел в комнату и, присев на диван, достал из кармана пачку «Kent» ("да какой у него «Kent?! « — ох уж этот друг детства...), закурил.
 — Я, пожалуй, пойду, — женщина пересекла комнату, направляясь к двери.
 — Какая же Вы красивая!
 — Я бы выпила чаю, — Анна присела рядом с ним на диван...

Нестареющие Биттлз и желтый свет от торшера... На столе, заваленном незнакомыми ей книгами, заставленном различными приспособлениями для химических опытов и неизвестно как оказавшимся здесь довоенным биноклем, уместились две чашки с недопитым чаем и вазочка с сухим печеньем. Анна сидела все на том же диване, поджав под себя ноги, прикрытые клетчатым пледом, синее платье по-прежнему оттеняло ее серые глаза, отчего они хранили васильковый цвет. Она слушала своего собеседника и мысленно переносилась из Китая в Древний Рим, солнечную Венецию и дальше по глобусу туда, куда указывал палец владеющего миром (»он всего лишь Владимир» — друг детства, скептически)...

"Где это я? " — первая мысль, с которой встретило Анну утро.
 — Могу я набраться смелости и принести барышне кофе в постель? — Владимир с полотенцем в руках выглядывал из-за двери.
 — Сейчас я приду на кухню, — Анна натянула одеяло до подбородка...

Кофе был горьким. Одно не вязалось с другим: большие очки, дурацкие залысины и старый спортивный костюм, рыжая женщина в ярко-синем платье...

II

Они встречались уже две недели, и каждый раз под старым желтым фонарем, вернее, фонарь был самым заурядным серым, но светил он желтым светом, да, к тому же, был единственным, который еще светил на той улице, где она жила...
Стояли, держались за руки и молчали, а может быть, говорили — никто не слышал (разве что, друг детства, но и он куда-то пропал; "куда же? " — спросите вы, "третий — лишний, " — грустный голос). И так продолжалось целую вечность — каждый вечер из двух недель!
На пятнадцатый день он пришел с букетиком желтых цветов, как и в предыдущие четырнадцать дней, встал под желтый фонарь и молчал, молчал, а может, говорил — никто не слышал (даже друг детства, "он не был третьим, а лишним? "...). Потом он долго курил на старом диване «Kent» и вращал глобус, пытаясь угадать, где она сейчас...

III

Все предыдущие его вечера походили один на другой, но сегодня он решился, решился попробовать все с начала.
Пройдя мимо Торгового Центра на Сиреневом Бульваре, он остановился, поставил дипломат, положил очки на асфальтовую дорожку и сильно наступил на них каблуком. ("Но в дипломате должны быть запасные очки?! " — откуда-то взялся друг детства, чей друг?) Все было, как тогда, много дней назад, кто-то довел его до подъезда, со всяким может случиться — разбил очки, но непонятно — почему до подъезда?

Добравшись по лестнице до третьего этажа, он услышал голоса выпивших подростков, и поднялся еще на один этаж.
 — Дядя, дай закурить, — два нехороших смешка, перед глазами было одно расплывчатое вибрирующее пятно.
 — Кури! — правая рука потянулась в карман за пачкой «Kent». — Видно, не получится, — сигарет не оказалось...

Очнулся он оттого, что кто-то вылизывал его лицо шершавым языком.
 — Анна! — первое, что сорвалось с губ, голова страшно болела.
"Что это я? Это же кошка! " — подумал Владимир, приходя в себя, руки были неприятно липкими.
До своей двери он добрался уже без труда, нажал звонок соседней квартиры, ключ остался в дипломате, а сейчас при нем была только кошка.
 — Володя! Как же это?… — сердобольная тетя Паша открывала соседу дверь, непрерывно причитая.
Он прошел в спальню, надел запасные очки, кошка осталась где-то в коридоре. Владимир подошел к зеркалу — зрелище предстало сногсшибательное...

 — Какая же ты рыжая! — кошка лежала на коленях и зализывала ссадину на руке. — Буду звать тебя Анной, — сердце нестерпимо заныло, — раз уж вы так похожи...

IV

Домой идти не хотелось, Владимир бродил по темному скверу и думал о ней, он всегда думал о ней, когда оставался один. «Вот и прошло полгода, весна, того и гляди — снег растает». — Мысли плелись в такт шагам. «Анна ждет меня дома». — Он потушил окурок, носком ботинка затоптав его в снег...

Ключ в замке легко повернулся, Владимир шагнул в темный коридор, рыжая любимица не вышла потереться о его ноги, как бывало всегда, сердце тревожно кольнуло.

Он включил торшер, по комнате разлился неяркий свет. На диване, поджав ноги, сидела Анна в ярко-синем платье и смотрела на него ("эх, старик, если б на тебя! " — горечь в его словах поражала, так непохоже на друга детства). Взгляд проходил сквозь Владимира. Рыжая кошка мирно спала на обтянутых синим шелком коленях.
"Боже! Какие прекрасные серые глаза! « — только и успел подумать он.
 — Ты знаешь, наш желтый фонарь погас, — голос ее сорвался на шепот, — я никак не могла найти тебя в такой темноте...

(»Ее фонарь погас почти полгода назад. Когда вечером Анна переходила дорогу, из-за угла внезапно вывернула черная «Волга», и свет ее фар был последним светом, который ей суждено было увидеть, — друг детства затянулся и выпустил изо рта тонкую струйку дыма, — она каждый вечер просила отвести ее к фонарю, что одиноко светил желтым светом в конце нашей улицы. Мы шли туда, но Анна упорно повторяла, что фонарь кто-то разбил...
 — Как же теперь я найду его? — спрашивала она каждый раз.
Однажды я видел его... под фонарем, он искал ее — типичный очкарик-неудачник, ему невдомек было посмотреть по сторонам!

Сегодня я привел ее сюда, ключ от квартиры был у соседки-старушки тети Паши, нас встретила рыжая кошка, чем-то неуловимо напоминавшая мою Анну. Я рад, что оставляю ее здесь не одну... "
 — Прощай, Анна!
 — Прощай!
Друг детства раздавил окурок в серебряной пепельнице и устало закрыл свои синие глаза.)

 — Я сегодня без цветов, — щеки Владимира были мокрым от слез, вероятно, слез радости...
 — Март так чудно пахнет мимозой, — Анна погладила кошку, — я тысячу лет не слушала Биттлз!