Альманах «Снежный ком»

www.snezhny.com



Подарок | Ирина Власенко | Рассказы |

Подарок - Ирина Власенко

Дождь сегодня с утра словно решил выплакать все свои небесные слезы. Они мощными неостановимыми потоками катились по мокрым щекам неба, превратив их в сплошное текучее месиво, а дождь все содрогался новыми приступами рыданий, как капризный ребенок, у которого отобрали игрушку. Полностью перекрасив город в мрачные серые тона, он и не думал убираться обратно. Туда, откуда пришел.
Но Лена ничего не замечала, она была поглощена другим. Сегодня у Игоря День рождения, девушка долго готовилась к этому дню, ждала его, мучалась, размышляла, что подарить, как себя вести, что сказать. Прокручивала все это в мозгу бесчисленное количество раз и никак не могла определиться. А вчера ее осенило.
Она подарит ему кальян. И даже придумала, что скажет при этом.

Во-первых, он очень любит неожиданные подарки.
Во-вторых, давно мечтал об этом.
В-третьих, любит поучаствовать в этом необычном процессе приобщения к каким-то великим тайнам расслабления и медитативного погружения в себя.
И, наконец, он обязательно оценит ее внимательность и оригинальность. Она это знала точно.

Давным-давно она присмотрела на вещевом рынке торговую палатку, где продавались всякие восточные товары, вроде денежных деревьев, золотых слонов и лягушек, замысловатых металлических ваз с тонким горлышком, в которых, казалось, обитали волшебные джины...
Все эти штучки, камешки, блестящие и звенящие атрибуты восточного учения фен-шуй привлекали какой-то непонятной магической силой, настраивали на таинственный лад и заставляли верить в чудо. Лена любила рассматривать сверкающие безделушки, гладить их, слушать мелодичную песенку «музыки ветра», подвешенной у потолка и свисающей до самой головы. Заденешь случайно тонкую трубочку, и она, соприкоснувшись с другими, создаст неповторимую мелодию, нежную, тонкую, загадочную. И ты погружаешься под ее аккомпанемент в удивительный мир своих фантазий, образов и ожиданий. И само прикосновение к тайне уже делает тебя счастливой.

Она встала пораньше, чтоб успеть к приходу Игоря все купить, приготовить праздничный ужин, привести себя в порядок.
Но дождь с утра обложил небо. Лена все ждала, когда же он остановиться, чтоб сбегать за подарком. Но он и не думал останавливаться.
И тогда она решила все-таки пойти. Ждать дальше было опасно, так можно весь день дома просидеть в вынужденном заточении. Она надела курточку, взяла зонтик и торопливо выскочила из квартиры.

На пороге парадного девушка остановилась, в раздумье глядя на свои новые туфли. Старые совсем развалились, надевать их уже нельзя, а новых было жаль. Вот сейчас она шагнет в эту серую массу воды, и через несколько секунд ее туфельки будут полны до верху. «Может, перестанет?» — тоскливо подумала девушка и с надеждой посмотрела на небо.
Но оно было непреклонно серым, низким и унылым.
Придется возвращаться и надевать кроссовки.

Она поднималась по лестнице и думала о том, что не мешало бы купить еще одни туфли, а вдруг у этих сломается каблук или сотрутся набойки. И тогда ей придется ходить на работу в кроссовках.
Не то, чтобы Лена не могла себе этого позволить, но неделю назад папу положили на операцию, теперь у него какие-то осложнения, звонила сестра и просила еще денег. И Лена отправила почти все, что получила в этом месяце, отложив деньги для хозяйки и на подарок Игорю. Ей всегда приходилось рассчитывать все до самой последней копейки.

Фирма, в которой теперь работала девушка, была довольно крупной. И зарплаты тут высокие, но и требования тоже не низкие. Она просиживала в офисе от звонка до звонка.
В напряженном воздухе, накаленном мышиными страстями и отравленном кондиционером, порой скапливалось такое количество неразрешимых противоречий, что Лене хотелось распахнуть настежь все окна и двери и впустить внутрь струю свежего летнего ветра. Но окна открывать запрещалось и двери соответственно тоже. А разговоры о летнем ветре вообще не воспринимались в качестве разговоров.

Корпоративная культура крупной оптовой компании по продаже посуды отличалась протокольной сухостью, ненавязчивым консерватизмом и скрытым равнодушием сотрудников друг к другу. Простота и естественность почему-то были тут не в чести, а снобизм и легкое самолюбование приветствовались и даже поощрялись руководством.

По вечерам, когда горячий, уставший от напряжения принтер затихал, и мониторы по очереди гасили свои голубые экраны, обессилевшие от нудного сидения в одном и том же положении сотрудники и сотрудницы хватали свои сумки, кейсы и барсетки и в мгновение ока исчезали за большими стеклянными дверями главного входа.

Все они были хорошо одеты, и обувь, естественно, имели самую разнообразную, под каждый костюм. Ну, или, по крайней мере, под каждую погоду. Чего нельзя было сказать о Лене.
Она работала на этой фирме совсем недавно. Еще не успела ни приодеться, ни обуться, чтоб соответствовать статусу компании. Ее испытательный срок закончился окончательным утверждением в должности менеджера оптовых продаж только неделю назад. И девушка еще не привыкла ни к новому своему имиджу, ни к новой зарплате, ни ко всем тонкостям корпоративной культуры.

Тяжело все-таки жить в большом городе.
Хозяйка квартиры в этом месяце вздумала увеличить квартплату. Объясняя это тем, что на кухне появились микроволновка и кухонный комбайн. Бытовые приборы, действительно, были красивыми и блестящими, но пользоваться ими разрешалось только по большим праздникам.
Лене, эти новшества и даром были не нужны. И ее подружке Свете, с которой они снимали квартиру, тоже, потому что девушки с детства привыкли резать овощи ножом, а еду разогревать на плите. Родились и выросли они в одной деревне. Вместе приехали в город, вместе поступили в вуз и устроились на работу. С жильем только как-то все не везло. Долго мыкались по дешевым квартиркам, заработки были небольшими и случайными. А потом как-то постепенно девочки выросли, набрались опыта и смогли выбиться в «люди».

Конечно, это громко сказано. Света работала в кондитерском цеху небольшой частной пекарни, а Лена начинала с промоутера, потом стала мерчендайзером в крупной компании по продаже посуды. Трудно выговариваемое и такое загадочное слово на деле означало совсем прозаичную работу по выкладке товара в многочисленных супермаркетах города, с которыми сотрудничала компания. У Лены таких было больше восьмидесяти, и посетить их надо было не менее двух раз в неделю. Если учитывать, что в одном магазине можно было застрять на полдня, то простая арифметика не позволяла ей этого сделать, как бы она не старалась. И все же уровень продаж, благодаря ей, значительно вырос, девушка отличалась старательностью, умом и сообразительностью, и была выдвинута руководством на почти недосягаемые раньше высоты. Ей предложили стать менеджером. Когда-то она могла об этом только мечтать.

Целый день мотаться по городу, в жару и в холод, в дождь и снег, выкладывать товар на полки, вытирать с него пыль и грязь, спорить со старшими продавцами супермаркетов, отслеживать цены конкурентов — нелегкое занятие. Но все-таки работать мерчендайзером Лене нравилось больше, чем сидеть, привязанной к стулу целый день и пристально всматриваться в бледный монитор, изображая великую продвинутость в оптовых продажах.

А еще надо было срочно научиться отвечать на возражения и составлять бизнес-планы. Природная застенчивость заставляла ее поначалу в разговоре с клиентами покрываться густым румянцем и дрожать в коленках. Но постепенно девушка привыкли к своей новой роли. Сложные непонятные словечки, которые теперь активно насыщали речь новоиспеченного «менегера», стали привычными, факсы и ксероксы, равно как и принтер, больше не пугали недоступной сложностью конструкции. А договоры, которые нужно было заключать с клиентами и подписывать у директора, уже щелкались, как орешки, и после первого прочтения способны были подвергнуться самым смелым изменениям в соответствии со спецификой работы их компании.

Лена была способной. Быстро осваивалась. Еще быстрее обучалась. И после трехмесячного испытательного срока ей предложили перейти в менеджерский состав на постоянной основе.
И все было бы хорошо, если бы новая работа не пожирала полностью все свободное время. По вечерам, девочки учились в сельскохозяйственной академии на экономическом факультете. А в субботу и воскресенье штудировали науку считать и тратить деньги уже теоретически.

А личная жизнь...
Некогда, времени не хватало. Светке было уже 25, а Лене 29... Они вдвоем снимали комнату на окраине города, платили за нее 200 долларов, и это было еще очень дешево по нынешним временам, правда, приходилось привозить хозяйке из деревни то картошку, то морковку, то яйца, то кусок сала. Зато за это она не донимала их своим присутствием. И даже разрешала водить гостей.
Гостей особенно много не наблюдалось, кого тут приведешь в скромную бабкину квартирку. Сотрудники их фирм в основном были местными и жили у себя дома. Многие из них имели машины и ходили в шикарные рестораны. Иногда во время перекура обсуждались дорогие наряды и украшения, которые Лене трудно было даже представить.

И все же она, как и все девчонки на свете, успевала мечтать. О любви и богатой шикарной жизни в столице. Она мечтала о принце, который когда-нибудь, в один прекрасный момент, примчится на своем блестящем Мерседесе или Лендкрузере и увезёт её в счастливую семейную жизнь. Где будет своя квартира или дом, собственная микроволновка и кухонный комбайн, которыми можно будет пользоваться хоть круглые сутки, не боясь поцарапать или нажать не ту кнопочку.
Но принцы, о которых мечталось, сражались с драконами и людоедами где-то далеко, а рядом по-прежнему никого не было.

***

Игорь появился в жизни Лены случайно... Однажды она ехала на работу и, выходя их маршрутки, вдруг споткнулась и врезалась бы носом в асфальт, если бы ее не подхватил выходивший раньше молодой человек. Он помог ей справиться с испугом и смущением. И предложил встретиться вечером, чтоб проводить домой.
Игорь не был приезжим. У него были богатые родители, которые жили в самом престижном районе города. Но он с ними из-за чего-то поссорился и жил отдельно. Снимал хорошую квартиру недалеко от центра. Молодые люди часто встречались вечером втроем, вместе ходили в кино, провожали Свету домой, а потом Лена с Игорем ехали к нему. И жили там как муж и жена. А утром расходились по своим офисам, чтоб через пару дней опять побыть ночными супругами.

Игорь был нежным и внимательным, но никогда не предлагал Лене остаться с ним надолго, хотя бы на недельку. А Лена так страстно этого желала. Она пыталась ему угодить, приготовить на ужин и завтрак что-то вкусненькое. Постирать рубашки. Вымыть полы.
Лене всегда казалось, что тот уровень близости, который между ними уже был, был своего рода показателем глубины отношений. И вот-вот все должно было закончиться его предложением. Потому что ей давно все было ясно. Она его любит. И они должны быть вместе.

Но Игорь почему-то молчал. Как будто ему нужен был какой-то внешний толчок, чтоб он, понял, что это как-то неправильно, что так жить невозможно... И надо что-то сдвинуть в их отношениях. Все-таки скоро ей стукнет тридцать...
Лена возлагала на этот день рождения большие надежды, ей хотелось быть особенно внимательной, трогательно заботливой, любящей, чтоб он, наконец, понял, как она им дорожит, и как им необходимо быть вместе.
Поэтому и подарок должен был быть особый.
Она готова потратить на него все свои деньги, чтоб только угодить взыскательному вкусу своего избранника. Игорь был умным, уверенным в себе молодым человеком, хорошо знал, чего хочет в жизни. Он жил на каком-то другом уровне, отличном от уровня жизни Лены и Светы, может быть на том, на котором вращались ее новые сотрудники. Там были красивые машины и дорогая обувь. У Игоря пока не было машины, а у его родителей их было две. Эта высокая планка жизни, к которой он привык с детства, так и осталась с ним, словно въелась в его сознание, заставляя говорить, думать, чувствовать категориями того мира, в котором обитали его близкие. Но он был гордым. И шел к этому самостоятельно, не надеясь на помощь родных.

Временные неудобства воспринимались им спокойно и почти равнодушно. Как будто он был выше всех этих копеечных страстей о хлебе насущном. Ему удалось устроиться ведущим менеджером в какую-то преуспевающую фирму по продаже видеотехники. Но и эту работу он считал временной. Рассчитывая на какие-то другие высоты. И с каким-то высокомерным озлоблением идя к этому. Это очень нравилось Лене, вселяло в нее некий невольный страх перед ним, уважение и уверенность в его жизненной стойкости, в том, что он будет надежным мужем и замечательным отцом.
Ей хотелось бы не думать об этом, она отгоняла мысли о замужестве и материнстве.
Но у нее была задержка. Уже две недели. И сегодня она сделала тест. И все оказалось правильно. У них будет ребенок. И страшно, и одновременно радостно было касаться этого в мыслях.

Если будет удобный момент, то вместе с кальяном она подарит ему это известие. Он будет на десятом небе от счастья. Лена была в этом уверена.

***

Торговая палатка с восточными сувенирами оказалась закрытой. Чудаков, которые бы в такой дождь вздумали бродить по рынку, было до обидного мало. А Лена, несмотря на зонтик, в три минуты уже насквозь промокла. Дрожа от холода, она вскочила в первый попавшийся автобус и начала названивать Свете, которая всегда знала выход их сложных ситуаций. Светкина мобилка не отвечала, и девушка почувствовала, как ее грандиозный план самого главного разговора в жизни постепенно смывается, словно песочный домик у кромки прибоя, который выстроил беспечный малыш-архитектор.
«Ах, ну почему я не купила подарок вчера!»- с досадой подумала девушка и тут же вспомнила, что вчера вечером ходила на почту и отправляла домой денежный перевод. У Лены, действительно, был очень напряженный график работы. Она ничего не успевала.

Стало так грустно и одиноко. И очень жаль себя, мокрую, растерянную девочку, которая не знает, как сказать своему любимому, что она ждет от него ребенка. Сказать так, чтоб принял эту информацию, как должен принять любимый человек. Чего она боится? Почему ей обязательно нужен этот дурацкий кальян, чтоб чувствовать себя увереннее и защищеннее, словно с его помощью можно было оградить себя от неожиданностей.
Она пришла домой под вечер. Мокрая до нитки, но с сияющими счастливыми глазами. Лена все-таки купила кальян. Объездила полгорода, проголодалась, замерзла, переплатила, конечно, но купила. И теперь ей было ничего не страшно. Через час должен прийти Игорь. И все решится. Она бросилась в ванную, смывать с себя кислотный дождик, мыть голову и настраиваться на встречу. Разогрела котлеты, заправила салат майонезом, достала огромный торт, который Света принесла из своей кондитерки, накрыла стол...

***

Игорь не пришел. Лена пыталась ему дозвониться, но связь отсутствовала, или телефон был отключен. Она долго, как сомнамбула бродила вокруг стола, смотрела на ослабевающий за окном дождь, на мокрые скучные деревья, последних ночных прохожих. Потом спрятала все в холодильник. И села в уголке дивана, поджав под себя ноги и чувствуя, как слипаются от усталости глаза и как безумно хочется плакать. Поплакать Лена не успела, изнуренная впечатлениями дня, она уснула, едва коснувшись мягкого подлокотника, прямо в одежде, свернувшись калачиком в углу дивана.

А утром от него пришла смска: «Я думаю, нам не стоит больше встречаться. Сама понимаешь».
Еще сонная и расслабленная от сна, Лена не сразу сообразила, что означают эти слова, долго смотрела на маленький экран, он гас, она снова и снова открывала текст смски, пока окончательно не поняла, что Игорь ее бросил.
И никого не было рядом. Света уехала домой, в деревню.
Лене показалось, что стены вот-вот обрушатся на нее, так качнуло их отчего-то.

Воздух в комнате повис, остановился, словно вместе с девушкой погрузился в какое-то мрачное состояние оцепенения. Она медленно подошла к окну. Дождик перестал. Подсохшие асфальтовые дорожки сияли праздничной утренней свежестью. На них, казалось, еще ни разу не ступала нога человека, такими они были чистыми. Основное движение человеческих потоков начнется где-то через час. Сегодня воскресенье. День, который они с Игорем привыкли проводить вместе. А теперь... Теперь таких дней больше не будет. Остановившимся взглядом Лена уперлась в ярко раскрашенную детскую горку в центре двора. И отчаяние, которое до этого неосознанно маячило где-то поблизости, вдруг накрыло ее с головой. И она громко безутешно зарыдала.

Что толку рассказывать, как себя чувствует человек, когда плачет. Никак. Он будто не существует вовсе, поглощенный горячей волной внутренней боли. Он как дождь, то утихает, то с новой силой распаляется вновь, и льется, льется, и невозможно его остановить, пока не кончится влага в тяжелых нахмуренных тучах его души.
Сколько времени прошло, час, два, день... Лена ничего не видела вокруг. Она была вся во власти своего горя и полной прострации одиночества. Какие-то страшные картины будущего трогали ее воображение. И все же ей стало легче. Как будто в этом темном омуте страдания было что-то освобождающее, очищающее и даже приятное. Точнее в нем не было давешней неопределенности и растерянности, в нем не было страха. Все встало на свои места.

Лена любила определенность, когда ясно, куда идти и что делать, когда понимаешь, что именно зависит от тебя. И ей стало как-то совсем по-другому «плохо». Плохо осознанно, когда ты понимаешь, что можешь превратить его в «хорошо» и даже «здорово», потому что это будет зависеть только от тебя.
Когда человек надеется на другого, его внутренняя сила не сконцентрирована и невольно распыляется. Он нерационально и неосторожно расходует ее на совершенно ненужные вещи, вроде страха и зависимости. Но когда он остается с ней один на один, она превращается в подобие стальной колонны, которая питается незримыми внутренними соками его устойчивой энергии самосохранения.

Лена выплакала все свои слезы, тучи ее освободились от мрачной влаги сомнений и ожиданий, она вошла в русло определенности своего «плохо» и поняла, что у нее теперь есть выбор. И касается он только одного: оставить или не оставить ребенка. И в принципе, она уже сделала его.
А все остальное не так уж плохо. У нее есть работа, есть Светка, есть малыш, который еще только обретает очертания человечка, но уже бесконечно дорог ей. Она чувствовала его. Как и то, что его отношение к ней не зависит ни от подарков, ни от стремления угодить. А вытекает их простой человеческой потребности в близости и защите, априорного стремления к единению с другим человеческим существом.

Ей вдруг внезапно стало понятно, что она не должна больше плакать, это может ему повредить. Теперь она не может думать только о себе и своих переживаниях. Теперь у нее есть он. Девушка быстро вытерла слезы. И только сейчас поняла, как проголодалась.

***

Игорь позвонил через неделю в воскресенье. Как ни в чем ни бывало он щебетал о своем новом начальнике, о погоде, еще какой-то ерунде, о том, что хочет с ней встретиться сегодня, Лена почти его не слушала и только болезненно впитывала звук родного голоса, который вонзался куда-то в самую глубину ее существа, словно резал по живому.

— Игорь, а как же та смска? — спросила Лена, когда поток его речей несколько утих.
— Какая эсмска? А? Глупенькая, я ведь пошутил. Хотел проверить твою реакцию. Ты достойно прошла испытание, поздравляю. Даже ни разу мне не позвонила. Молодец!
— Игорь, я думаю, ты был прав. И нам действительно больше не стоит встречаться. И я не шучу. Прощай, — тихо, но твердо сказала Лена. И нажала кнопку отключения телефона. Словно отрезала себя от него навсегда.

Потом она осторожно встала, опираясь на спинку дивана и поддерживая свой плоский животик, как и подобает беременной женщине. Взяла в холодильнике стаканчик с персиковым йогуртом, включила телевизор и устроилась поудобнее, чтоб посмотреть свой любимый голливудский фильм с Джулией Робертс в главной роли «Сбежавшая невеста». «Надо же, бывают в жизни такие совпадения!» — подумала она, с удовольствием проглотив большой кусочек персика. И улыбнулась нежному внутреннему отклику, который почувствовала где-то внизу живота.