С начала ночи не сплю. До утра осталось ещё три часа, приходится увлечённо рассматривать орнамент на ощетинившихся обоями стенах. Валёк спит, разбросав сражённое на повал водкой тело. Зачем я здесь? Книгу взял — абсурд. Зачем книга в морге? Тут вся жизнь как в книге, ранняя проза Эдгара По, убийство на улице Морг. Холодный озноб мелкими перебежками пошёл по лицу. Глаза налились красным, рука медленно подползла к бутылке и начала с чавканьем лакать. Собачий возраст. Собаки в восемнадцать сидят в ожидании смерти, ждут своей очереди. А я, собака, тысячу раз носил, возил, брал руками и обыскивал смерть, спускался с ней на лифте и всё боялся её, её доверительной близости. Тишина. Больше всего в ночи здесь я ненавижу тишину, мерный храп соседа на смертном одре. Неужели он ещё жив? Неужели ещё есть на земле живые люди?
— Валёк, ты живой? Валёк?
Мне пришлось дотронуться до него, чтоб поверить. Сомнение Пожалуй, я схожу с ума, запутавшись в сомнениях. Мир познаётся в сравнениях, но если начинать сравнивать — значит, ты сомневаешься. А здесь уже звоночек: ку-ку, а ты точно дерево, а не стекло? Ты точно жив, а? Верно, в полном сомнении люди и сходят с ума. Таинство Пришла на ум вчерашняя невеста. С дрожью в зубах, я с Вальком покатили её в подвал. Какая хорошенькая! Вот бы её, а? Как ты? В свадебном платье тебя хоронить? Будешь ещё красивей — а, цыпа? Он провёл по её лицу краем ладони.
— Валёк, я наверху, я тебя там жду.
— Ты чего?
— Дурно немножко стало, спирт наверное не пошёл.
Зачем она погибла? Нелепость? Каприз? Её каприз? Она, незаметная или бросающаяся в глаза, слабая или жестокая. Где-то здесь ещё шажок, один маленький шажок, и она ответит — должна ответить. Но не пожалею ли я? Чёрт, что за бред? Почему я в этом капкане? От тебя не уйти. Ты крепко взяла меня под руку и медленно водишь по сырым коридорам, заглядывая за меня в канцелярские страницы и приоткрывая щёлки окаменевших глаз. Опись
— Ну что ж, Валёк, ты хорошо её знаешь. Ты работаешь с ней ни один год. Ты её не боишься.
— А что мне боятся? Двадцать лет с ней здесь живем. Она меня кормит, я её.
Наступало утро. Золотая полоска света надвигалась Вальку на лицо, впопыхах разглаживая волосы и целуя разросшуюся родинку на лбу. Не разбудит и не будет Музыка в морге, музыка Радио, джаз, девушки, мечты — а рядом она, на всё смотрит, оценивает тебя, посмеиваясь в кулачок. Неужели она въелась в меня как этот мерзкий формалин? За что я ей так приглянулся? И всё идут: влюблённые, счастливые, с улыбкой на лице, уродливые, жалкие, блаженные, старухи, мужья, дети. Идут и идут
— Валёк, вставай, — тормошу я его, — вставай, привезли
Ритм спящего дыхания его жизни дал крен, ослепив забытым светом его угасший взгляд.
— Кто? Поспать не дают. Кого?
— Я ещё не открывал, пошли.
Весенний воздух ударил в нос. Птицы захватили утренний мир. Привезли утопленницу, синюю и сильно разбухшую старушку
26.03.2024 Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.