Альманах «Снежный ком»

www.snezhny.com



Сегодня она была в других чулках | Александр Зиатдинов | Рассказы |

Сегодня она была в других чулках - Александр Зиатдинов

Пятница, вечер. Колоссальная пробка: вся Народная улица — от метро Дыбенко до рискующего обвалиться от скопления машин, Володарского моста; целиком забитая Ивановская; замерший Сортировочный виадук.
Никто никуда не едет — интересное состояние общности людей, уже забывших о намеченных планах. Какофония из нервозных сигналов, гула моторов и скрипа тормозов. Светопреставление из сплошь вспыхивающих и гаснущих красных огней, огоньков приборных панелей и искр сигарет. Газовая камера между стенами домов, асфальтом и рекламными щитами.
Жизнь продолжается, но не здесь…

Третья пересадка. Теперь — пятьдесят шестой автобус. Я у входа в середине салона. Она в центре поворотного круга, под гармошкой «Икаруса». Тусклый свет, запотевшие окна. Чьё-то дыхание сбоку. Руку больно оттягивает до предела набитая сумка, — поставить некуда.
Её волосы белые, лицо худое, длинный нос, не достаточно… целованные губы. Она немного некрасивая, но это — для обычного вкуса, для другого — слегка извращённого — чересчур соблазнительная…
Чёрное скользкое пальто, откинутый капюшон, выглядывающий платок, ремень сумочки.
Я смотрю на неё, она — на меня. Отворачиваюсь и гляжу вбок — в стёкла окон. Снова смотрю на неё, и опять встречаю её взгляд.

Выхожу из автобуса, останавливаюсь. Она тоже выходит и идёт мимо меня. На ходу набрасывает капюшон. Теперь видно лишь белые локоны, выглядывающие по бокам, и кончик носа с горбинкой. Капюшон стянут посередине, а пальто в двух местах — у талии и внизу. Ноги в шикарных узорных чулках, немного не ровные, — для обычного вкуса, а для слегка извращённого — моментально возбуждающие и мучающие. Они чуть-чуть выгнуты влево и вправо по овалу, из-за чего, возможно, бёдра под пальто движутся с большим размахом, чем обычно. Сапоги доходят до коленок, выше которых убегают ввысь ажурные чулки…
Она идёт не оборачиваясь, а я иду сзади. Следую за ней во двор, затем в другой — ни тот, ни другой мне не нужен, — но я продолжаю идти. У одного из подъездов она сворачивает на дорожку и подходит к металлической двери. Набирает код и, повернувшись, смотрит на меня в ожидании. Я вижу её лицо, вижу её пальто и чулки, а затем опускаю глаза ещё ниже и, ненавидя всего себя, прохожу мимо. Через секунды слышу удар закрывающейся двери.

Вчера в четверг всё было также, за исключением того, что на ней я видел другие чулки. Рисунок их отличался, и они не так кричали и звали как сегодня. Мы стояли рядом на остановке у Ломоносовской и ждали транспорт. Я бесстыдно её разглядывал и всё сильней ощущал, насколько коварен и мучителен бывает не обычный, а извращённый вкус…

Через вечерние пробки, наконец, пробился пятьдесят шестой автобус. В нём мы увидели друг друга первый раз, а …затем второй…и ещё третий…
Чёрная куртка-пальто, белые волосы с чернотою на проборе, длинный нос с горбинкой, не целованные по-настоящему губы, ремешок сумки на плече и перстенёк на пальце.
Так же как и сегодня, мы вышли на одной остановке, и так же шли до её дома: она впереди, а я сзади на расстоянии. Она подошла к тому же подъезду и стала набирать код.
Правда, вчера, стоя у двери парадной, она не смотрела на меня так, как делала это сегодня.